Впереди Сережи стояла девочка его лет, может, чуть постарше.
В руках она держала листочек из тетради, на котором было крупно написано: «Мои грехи».
Конечно, подглядывать было нехорошо, но Сережа невольно
прочел, успокаивая себя тем, что это как будто обмен опытом. Было написано на
листке: «Ленилась идти в детский сад за братом. Ленилась мыть посуду. Ленилась
учить уроки. В пятницу выпила молока».
Сережа прочел и охнул. Нет, у него грехи были покруче. С
уроков с ребятами в кино убегал. Кино было взрослое и неприличное. А посуда?
Сережа не то чтоб ленится, но тянет время. Он знает, что бабушка заставляет
его, а потом сама вымоет. А вчера его посылали в магазин, а он сказал, что надо
учить уроки, а сам болтал целый час по телефону с Юлей, всех учителей
просмеяли...
Ну вот и Сережина мама пошла к батюшке. Видно, что плачет.
Батюшка укрывает ее склоненную голову епитрахилью, крестит сверху и отпускает.
Сережа собрался с духом, перекрестился и подошел к батюшке. Когда тот спросил о
грехах, то у Сережи вдруг вырвалось само собой:
— Батюшка, а как молиться, чтобы папа стал с нами все время
жить?
— Молись, милое дитятко, молись своим сердечком. Господь даст
по вере и молитвам.
И еще долго говорил батюшка с Сережей.
А потом было причастие. И эти торжественные слова
«Причащается раб Божий Сергий...»
А в это время хор пел: «Тело Христово приимите, источника
бессмертного вкусите». Сережа причастился, поцеловал чашу, со скрещенными
руками подошел к столику, где ласковая старушка подала ему крохотный серебряный
ковшик со сладкой водичкой и мягкую просфору.
Дома радостный Сережа ворвался в комнату к бабушке и
закричал:
— Бабушка! Ты бы знала, сколько у меня грехов! А ты
говорила! Не веришь? А вот пойдем, пойдем вместе в следующий раз.
А вечером вдруг позвонил папа. И Сережа долго говорил с ним.
А в конце он сказал:
— Папа, а ведь это неинтересно — по телефону говорить. Давай
без телефона. Мне, папа, денег не надо и игрушек не надо. Ты так просто
приходи. Придешь?
— Приду, — сказал отец.
— Нет, ты совсем приходи, — сказал Сережа.
Отец промолчал.
Вечером Сережа долго молился.
Прошли времена, остались сроки
«Прошли времена, остались сроки»,— это так бабушка Лиза говорит.
Стала она так говорить, когда заметила, что в ее «годовой»
лампаде стало больше масла. То есть не больше масла, а его стало хватать на
большее время. Раньше лампаду заправляли на Пасху, и она горела до следующей
Пасхи, ровно год. А сейчас масла наливается столько же, а лампада горит до
Вознесения, то есть еще больше месяца. Какой отсюда вывод? Отсюда бабушка
выводит, что времена сократились, ускорились, все начинает торопиться к концу
света.
В этом с бабушкой согласен ее внук Сережа, а также бабушкин
«допотопный», как она говорит, знакомый, старенький отец Ростислав. Он уже не
служит, живет недалеко и потихоньку, с палочкой, приходит в гости.
Они сидят с бабушкой за многочасовым чаем и вспоминают
прошлую жизнь. Сережа сидит тихонько и слушает старичков — и приходит к такой
мысли, что раньше жить было тяжело, но хорошо, сейчас жизнь стала легче, но
тяжелее. Как так? А вот так.
— Раньше, сестричка, — говорит батюшка, — служишь литургию и
не знаешь, дадут ли слуги антихристовы дослужить. Но уж зато и знаешь, что
Христос во всех твоих прихожанах. А сейчас служишь-служишь, а потом своих же
прихожан на каком-нибудь дьявольском сборище видишь.
— Грех на них, — успокаивает бабушка Лиза. — Уж нам с тобой
за землю не надо держаться, нам на небо со страхом взирать.
— Сгорит, сгорит вся земля,— говорит батюшка и с трудом
поднимается. — А проводи-ка ты меня, раб Божий Сергий, до обители отца Виктора.
Сережа этому рад-радехонек. Обитель отца Виктора — это
большая квартира в большом доме. Но какая бы ни была квартира, она, конечно,
мала для семейства батюшки. В ней столько людей, что Сережа не смог их ни разу
сосчитать. Даже детей, не говоря о взрослых. Жена отца Виктора, попадья матушка
Зоя, называет семейство табором, а отец Ростислав — колхозом.
Отец Ростислав часто останавливается, но на встречные
лавочки не садится: потом тяжело вставать. Стоит, одной рукой опирается на
палочку, другой медленно сверху вниз проводит по седой легкой бороде. Ласково
глядит на Сережу.
