Босфор и Дарданеллы - страница 7
«По существу, нетрудно будет заметить, — писал А. М. Руир, — что в основе исторического соперничества между царской Россией и Англией лежит вопрос о безопасности Индии, которую последняя старалась оградить со стороны медленно, но неуклонно приближавшейся к ней могучей военной державы. История не только азиатской, но и вообще всей прочей иностранной и, в частности, колониальной политики Англии наполовину продиктована нуждами обороны Индии от посягательств соперников»[27].
В своем стремлении прийти к соглашению с Россией британская дипломатия, помимо желания укрепить антигерманскую коалицию, руководствовалась мотивами колониальной экспансии в Азии. Э. Грей не принадлежал к числу английских политиков — авторов тезиса «русская угроза Индии». При этом он никоим образом не упускал интересы Британии в этом районе мира. «Два пути: 1) что-то похожее на оккупацию Сеистана и Южной Персии; 2) дипломатическое соглашение. Третий можно избежать одним из двух путей. Грей предлагал два решения проблемы: либо оккупацию Сеистана и Южной Персии, на которую потребуются значительные расходы и постоянное бремя новых сухопутных границ, либо дипломатическое соглашение, которое было бы предпочтительнее»[28].
Однако в письме от 20 сентября (3 октября) 1906 г. Извольский убеждал начальника Генерального штаба, что Англия ради достижения соглашения была готова на весьма существенные уступки[29]. «Было бы крупной ошибкой не воспользоваться проявленным Англией желанием положить конец вековой англо-русской розни, приковывавшей наши силы к дальне- и средневосточному театрам, что позволит нам, когда наступит время, приложить эти силы к решению тех великих исторических задач, которые мы имеем на Ближнем Востоке и которые не сегодня-завтра могут быть поставлены на очередь ходом событий»[30].
Однако Извольский ни в одном из своих писем военному министру не утверждал, что за уступки в афганском вопросе Грей согласен обсуждать вопрос о Проливах. Благоприятное для России изменение режима Проливов со стороны Англии Извольский завуалированно называл «разрешением дел на Ближнем Востоке».
В это же время возникли серьезные недоразумения между Афганистаном и англо-индийским правительством по поводу признания пограничных линий. В российский Генеральный штаб пришло донесение от русского военного агента в Бухаре о том, что во взглядах правителя Афганистана произошла большая перемена: «По-видимому, он пришел к осознанию неизбежности сближения с Англией ввиду невозможности опереться на Россию»[31].
Сведения о России эмир получал от англо-индийского правительства, которое представляло положение страны в мрачных красках. От разведчиков в Генеральный штаб Афганистана также поступила информация о том, что «англичане хотели раздвинуть свою территорию до Кани и устроить по этому поводу новое разграничение с Афганистаном». Клемм сделал вывод, что «недоразумения эти англичане захотят уладить мирным путем и поэтому для получения спорной территории будут готовы на большие уступки. Усиление афганских гарнизонов как вдоль Белуджистана, так и Сеистана направлено главным образом против англичан»[32].
«Англия в Сеистане всегда чинила препятствия России, — писал в секретной депеше гофмейстер Гартвиг в Главное управление Генерального штаба (ГУГШ), — нет сомнения, что самым тяжелым для престижа России последствием предложенной Англией сделки было бы то впечатление, которое произвел бы на персов наш отказ от наблюдения за Сеистаном; и шах, и его правительство усмотрели бы в этом сознание нашей невозможности, при нынешних политических условиях, защищать неприкосновенность персидской территории и готовность поэтому, на основании состоявшегося соглашения, уступить Англии вышеупомянутую провинцию»
