Босфор и Дарданеллы - страница 16
Британия демонстрировала дружественное отношение к России при любом удобном случае. Максимально торжественно был обставлен визит эскадры русского флота в Портсмут в марте 1907 г.: для 120 русских моряков в программе были предусмотрены прием в Лондонской ратуше, два спектакля, ипподром и посещение достопримечательностей английской столицы. «На спектакле, организованном для русских моряков, присутствовал Грей, — писал С. Фей. — Визит был публичной демонстрацией достигнутого сближения. Вечером после банкета состоялось специально устроенное для делегации торжественное представление в театре, на котором присутствовал первый лорд адмиралтейства сэр Джон Фишер и сэр Э. Грей»[91]. «Безусловно никогда прежде не случалось, — писал по этому поводу германский посол, — чтобы министр иностранных дел явился в театр-варьете для того, чтобы приветствовать иностранных гостей»[92].
1 (14) апреля 1907 г. с санкции императора Извольский вручил Никольсону конфиденциальный меморандум по вопросу о Проливах, выражавший официальную точку зрения Петербурга. В меморандуме указывалось, что, хотя Бенкендорф не имел точных инструкций относительно вопроса о Проливах, тем не менее он изложил Грею взгляд русского правительства в полном соответствии с историческими и географическими интересами России. В меморандуме отмечалось, что инициатива посла только ускорила совершенно неизбежный обмен мнениями между двумя правительствами по вопросу о Проливах при переговорах о Тибете, Афганистане и Персии. Российское правительство рассматривало результат лондонских переговоров о Проливах как обнадеживающий. Оно «с удовлетворением» констатировало, что британское правительство не считает «неизменным положением своей политики» поддержание существующего режима Проливов. «Мы придаем также очень большое значение тому факту, — говорилось в меморандуме, — что господин Эдуард Грей принципиально не возражал против проекта соглашения, по которому русские военные корабли имели бы исключительное право проходить Проливы в двух направлениях, в то время как морские силы других государств не могли бы войти в Черное море. Наконец, нам угодно отметить, что министр иностранных дел высказал свою готовность, начиная с сегодняшнего дня, обсуждать при известных условиях наши предложения»[93]. Российское правительство соглашалось с тем, что «было бы несвоевременным заключать специальное соглашение о проливах во время настоящих переговоров, имеющих урегулирование вопросов в Азии… Русское правительство ограничивается пока принятием к сведению намерений британского правительства и оставляет за собой право поднять в более благоприятной обстановке вопрос о ревизии постановлений о Проливах»[94]. Петербург также был готов принять к сведению и оговорки Грея относительно возможной компенсации в пользу Англии (то есть не выступать против захвата Англией Египта) и согласился с предложением британского министра не углубляться дальше в своих переговорах о Проливах без ведома Франции[95].
В тот же день, 1 (14) апреля, Извольский послал Бенкендорфу доверительное письмо, в котором был полностью изложен текст меморандума. В этом же письме министр выражал русскому послу в Лондоне признательность за способ и форму ведения переговоров с Англией о Проливах. Извольский снова повторял, что «сформулированная английская точка зрения о проливах устранит одну из главных причин недоразумений между Англией и Россией, будет способствовать установлению сердечных отношений между ними и облегчит благоприятное для России решение вопроса о проливах»[96].
Двойственность позиции российской дипломатии проявлялась в том, что, с одной стороны, переговоры с Великобританией по вопросам Среднего Востока она ставила в зависимость от отношения Лондона к проблеме Проливов, а с другой стороны, не только не настаивала тогда на включении вопроса о Проливах в текст англо-русского соглашения по Среднему Востоку, но и считала — вслед за Англией — нецелесообразным заключать специальное соглашение о Проливах во время проходивших переговоров.
Главная причина, по которой российская дипломатия не добивалась включения в русско-английскую конвенцию вопроса о Проливах, заключалась в невозможности пересмотреть Берлинский трактат без участия европейских держав, обязавшихся соблюдать его.
