Бортжурнал КСП - страница 7

«Сплю-ю!.. Сплю-ю!..» — слышалось Вовке в её крике.

На том берегу в скалах ухнул филин, прокатилось над озером глухое эхо. Вовка сложил ладони рупором и засвистел иволгой. Трелью ответил ему соловей.

- Что так долго? — спросил Димка, выступая из-за куста.

- С Грозой переговоры вёл, — ответил Вовка. — Ультиматум Гроза выставляет. Яшку чтоб не трогали...

- А ты? — спросил Димка.

- Обещал не трогать, если не заработает...

- А он?..

- Сказал, не заработает...

Запах наваристого супа докатывался и сюда. Димка вздохнул и чмокнул губами:

- Супу тарелочку бы. Одну — на двоих... А, Вовка?..

Вовка не ответил.

Совсем рядом запела иволга, и друзья насторожились.

- Танька? — спросил Димка.

- Танька, — ответил Вовка. — Видно, наши сигналы услышала.

Димка сложил ладошки — и звонкие переливы флейты разнеслись по лесу. Едва они умолкли, появилась Танька. Она несла котелок с дымящимся, вкусно пахнущим супом.

- Ура! — чуть не во все горло закричал Димка. — Молодец, Танька!

- Чья посудина? — Вовка внимательно осмотрел котелок. — Грозы?

- Быстрее свой давайте, — сказала девочка. — Андрей ждёт...

Она ловко перелила суп в котелок друзей и убежала легко и бесшумно. Только ветки орешника колыхнулись вслед.

Трое друзей шли молча, стараясь, чтобы ни единая ветка не треснула под ногами, не зашуршал прошлогодний листок. В густых зарослях стоял полумрак, только кое-где солнечные зайчики, пробиваясь сквозь толщу листвы, падали на землю, подобно лучам карманных фонариков.

Обогнули скальные обрывы и стали карабкаться по крутому каменистому подъёму, цепляясь за ветки. Иногда останавливались, вслушиваясь в лесные шорохи: посторонних звуков не было, и ребята спокойно продолжали свой путь.

- Далеко ещё идти, Димка? — спросила Танька.

- В буковый лес, к обрывам, — ответил тот.

Чаща кончилась сразу, как только прекратился подъём, и тут же начался чистый буковый лес. Толстые серебристо-серые стволы деревьев, без единой ветки в нижней части, подобно гигантским колонкам уходили ввысь, исчезая в мощном переплетении ветвей, густо усыпанных крупными листьями.

В буковом лесу было ещё темнее, чем в зарослях. Сплошной купол смыкался над головой. Мягко шуршали прелые листья под ногами, и шаги были почти беззвучными. Лишь иногда с хрустом ломалась сухая ветка. Тогда Вовка останавливался, хмуро смотрел на виновника:

- Ходить не умеешь! Учиться нужно! — говорил сердито. — Ноги выше поднимай! И ставь мягче...

Сам Вовка шёл совершенно бесшумно.

- Где-то здесь, — наконец сказал Димка, приглядываясь к месту.

Огромные валуны с позеленевшими боками то там, то здесь вросли в землю. Вдоль круч ютилась жидкая полоса кустарника.

Озеро лежало внизу тёмное и спокойное, точно наполненное расплавленным свинцом. В лёгком полупрозрачном тумане зеленели буйные заросли тальника на том берегу; за ними сплошной стеной подымался лес. Вершины деревьев, уходя вдаль, постепенно сливались. В западной части озера лежал небольшой скалистый островок с кряжистым вязом да несколькими кустами чахлого боярышника.

Димка ушёл вдоль обрывов, осматривая замшелые валуны.

- Нашёл! Сюда! Нашёл! — донёсся его голос.

- А ты не кричи, мы не глухие, — отозвался Вовка.

На крупном позеленевшем валуне едва различалась иссечённая дождями и ветрами надпись: «К.С.П. 30.III.41 г.».

- Партизаны отметку оставили, — решила Танька, внимательно разглядывая надпись.

Вовка посмотрел на неё искоса и усмехнулся:

- Это в марте-то сорок первого — партизаны?

- И правда, — сказала девочка, но тут же возразила: — А что! Могли допустить ошибку: вместо сорок второго — сорок первый...

- В таких делах ошибок не бывает, — нахмурился Вовка.

Но Танька не хотела сдаваться:

- Ну, вы же знаете, что КСП — это «Красные советские патриоты» — партизанский отряд. Дядя Кузьма всегда так говорил...

- Врёт твой дядя Кузьма! — сердито отрезал Вовка. — Будут тебе партизаны писать. Кругом фашисты, а они возьмут молоток, зубило, сядут на камень —и ну на весь лес грохать! Нет, Танька, КСП — это что-то другое... Врёт Кузьма!..

- Один ты говоришь правду! — рассердилась девочка. — По-твоему выходит, что дядя Кузя врёт и про расстрел, и про побег... Это известно всем...