Все, что нам оставалось — убрать тело. Когда мы стали двигать его, то ясно увидели следы всех повреждений. Руки и ноги сгибались неестественным образом. Это было ужасное зрелище. Тело безвольно болталось и напоминало мешок в форме человека. Снаружи на нем не было никаких повреждений, однако внутри каждая косточка разломалась на мелкие кусочки. Мы положили тело погибшего на доски, сняли с него одежду и завернули в одеяло. Затем пожарные помогли спустить тело вниз по лестнице и погрузить его в стоявшую рядом машину скорой помощи. Толпа начала расходиться только сейчас.
Работа на этом вызове, где я в первый раз столкнулась с такой серьезной травмой, была не из приятных. Меня поразило непреодолимое влечение толпы поглазеть на разного рода зрелища, а также то, как сильно было повреждено тело, хотя я по наивности считала, что у мужчины не было серьезных травм, поскольку не видела следов крови.
Позднее мы получили от полиции данные о погибшем мужчине. Ему было всего 30 лет, он работал служащим в одном из офисов этого здания. Погибший спрыгнул с крыши примерно с высоты 17 этажа. Он оставил там некоторые свои личные вещи и предсмертную записку, которую позже обнаружили полицейские.
Это была моя первая встреча с подобным типом самоубийства, встреча, без которой можно спокойно прожить всю жизнь. Я привыкла к тому, что, если человек хочет покончить с собой, он примет слишком большую дозу лекарства или повесится, но не к тому, что человек выберет такой отчаянный и экстремальный способ, чтобы расстаться с жизнью. Несмотря на то, что я давно работаю на скорой помощи, меня до сих пор бросает в дрожь при воспоминании об этой истории. Всю жизнь «подушка в форме человека» приходит мне в кошмарных снах. Я все время задаюсь вопросом, что же заставило мужчину уйти из жизни именно таким способом?
На следующий день после этого происшествия мне позвонила невестка, которая работает в здании, расположенном ровно напротив того дома, где происходили описываемые события. Она рассказала мне, что они с коллегами увидели, как что-то упало с крыши здания напротив. Потом они наблюдали за нашей работой и поняли, что мы пытаемся реанимировать человека, который упал с крыши. Невестка узнала меня.
— Лиз, я поняла, что это была ты по твоей прическе, волосам, собранным в хвостик. Но мы не могли понять, зачем вы пытаетесь реанимировать человека, который упал с такой большой высоты. Я уже хотела позвонить тебе и сказать, чтобы ты оставила это бесполезное дело.
Мы еще немного поговорили и решили, что омерзительная привычка людей с особым наслаждением следить за трагическими событиями (как у мужчины, который поставил своего сына на крышу автобусной стоянки) не свидетельствует о наличии большого ума и умения сопереживать в том случае, если речь идет о жизни другого человека. Затем я вспомнила еще одно разозлившее меня в тот день обстоятельство: какая-то «любопытная Варвара» из соседнего здания смотрела на нас в бинокль.
— В течение своей жизни ты все больше узнаешь людей не с самой хорошей стороны, — сказала я своей невестке. — Я понимаю, что это часть нашей профессии. Но я не хочу слишком много думать об этом, иначе это вынудит меня уйти со своей работы.
Как видите, я не ушла. Но все время нужно помнить об этой стороне человеческого характера.
Мой коллега Гэри работает медиком уже много лет, и эта работа ему порядком поднадоела.
— Я все уже видел в профессии, — говорит он.
Сегодня нас вызвали к молодому 21-летнему парню по имени Брикстон. Он не может ходить из-за болей в ногах.
Умудренный опытом Гэри как всегда пожал плечами.
— Ерунда на постном масле, — проворчал он, — мы просто зря потеряем время.
— Никогда не знаешь, чего ожидать, — рассмеялась я в ответ.
Мы приехали в большой многоквартирный дом. Двое соседей Брикстона — молодые парень и девушка, похожие на студентов, — проводили нас по лестнице в комнату к больному.
— Мы итальянцы, — сказали они. — Брикстон живет на четвертом этаже в одной квартире с нами. Вчера он пришел больным с работы и уже целый день лежит в постели. Вот и все, что нам известно.
