Теперь их требования звучали почти ультимативно: «1) перемещение (руководящего) практического центра в Россию; 2) организация связанной с местами общерусской газеты, издающейся в России и редактируемой практическим центром; 3) организация в важнейших центрах рабочего движения местных органов печати (Урал, Донецкий бассейн, Петербург, Москва, Баку и т.д.)».
По существу, резолюция бакинцев уже в практической плоскости сжато повторяла основные тезисы, высказанные Иосифом Джугашвили в статье «Партийный кризис и наши задачи». На этот раз Бакинский комитет требовал для обсуждения «вышеупомянутых вопросов» не созыва конференции большевиков, а проведения «общепартийной конференции».
Но, поддержав план проведения конференции, предложенный ленинской газетой «Пролетарий», резолюция Бакинского комитета настаивала, что к участию в ней «должны быть привлечены... представители от действующих и действительно существующих нелегальных организаций, причем главное внимание должно быть обращено на крупные центры, где сосредоточены громадные массы пролетариата».
Это были все те же звенья политики, направленной на преодоление кризиса и возрождение партии как действительно боевой организации. Призывая к консолидации, к отказу от политики крайностей, Иосиф Джугашвили и его сторонники решительно отвергали претензии эмигрантских кругов представлять пролетариат России и возражали против «особого представительства от групп, работающих в легальных организациях», где преобладали меньшевики-ликвидаторы.
Постановка таких вопросов была законна. И не только потому, что у людей, действующих в реальном подполье и рисковавших в политических перипетиях своей головой, не могли не появиться возражения. Действительно опиравшиеся на пролетарские массы бакинцы возражали против того, чтобы «особое представительство» интересов пролетариата России получали интеллигенты.
Безусловно, не случайно, что именно в марте 1910 года Иосиф Джугашвили написал прокламацию «Август Бебель, вождь германских рабочих». Иронизируя над типично снисходительным отношением интеллигентов к рабочим, автор прокламации подчеркнул пролетарское происхождение вождя немецкого пролетариата, который был «простым токарем».
Прокламация указывала: «Его громовые речи в германском парламенте, бичующие затхлых либералов, пригвождающие к позорному столбу «имперское правительство», его многолетняя деятельность в профессиональных союзах — все это говорит за то, что Бебель как верный страж пролетариата появлялся везде, где только кипела борьба, где только нужна была его пролетарская энергия». Прокламация завершалась пожеланием появления русских Бебелей.
Несомненно, что люди, работавшие в подполье, лучше, чем российские эмигранты, знали нужды и чаяния рабочих империи. Требуя поворота от абстрактных дискуссий к действительной работе — разрыва с «гостями партии» из интеллигентов и настаивая на перенесении центра движения из-за границы в Россию, Иосиф Джугашвили призывал к созданию действительно рабочей партии. Массовой партии нового типа.
В конечном итоге требования «бакинской фронды» получили свое осуществление, но для завершения этого процесса потребовалось время. Впрочем, очевидный отрыв эмигрантских лидеров от подполья и фракционный разброд уже не оставляли Ленину ничего иного, как встать на позиции бакинцев. Вскоре после Пленума для практического решения этого вопроса из-за границы в Москву был направлен В.П. Ногин (Макар). Ему поручалось «организовать часть ЦК», которая будет работать в России.
Правда, первоначально предполагалось, что в «русскую часть» должны войти также три представителя меньшевиков, но, как вспоминал М.И .Фрумкин, «эта тройка категорически отказалась вступать в грешную деловую связь с большевиками». Встретив категорический отказ, Ногин и Фрумкин решили утвердить состав русской части ЦК из пяти человек в составе: В.П. Ногин, И.Д. Дубровинский, И.В. Джугашвили, Р.В. Малиновский и В.П. Милютин.
«Сталин, — писал позже Фрумкин, — был нам обоим известен как один из лучших бакинских работников. В.П. Ногин поехал в Баку договариваться с ним». Может возникнуть впечатление, что введение Джугашвили являлось лишь инициативой Ногина и Фрумкина. Конечно, это не так. Такой важный вопрос, как членство в руководстве ЦК, не мог решаться без прямого согласования с Лениным.
