Бэттерсби не сводил с Ламберта глаз и после каждого полета не позволял себе надеяться на что-то большее, чем мимоходом брошенное слово похвалы.
Миссис Коэн вошла в столовую как раз в тот момент, когда Бэттерсби поставил перед собой тарелку с блином и начал капать на него мед. Это была стройная светловолосая женщина, которая всем мило улыбалась. Миссис Коэн положила на тарелку молодого человека еще по меньшей мере пяток блинов. Видимо, внешний облик Бэттерсби оказывал подобное воздействие на всех матерей. Затем она, стараясь отчетливо выговаривать английские слова, спросила, не хочет ли кто-нибудь еще блинов.
– О, они превосходны, миссис Коэн, – Заметила Рут Ламберт. – Вы сами готовили их?
– Это по венскому рецепту, Рут. Я напишу его для вас.
Все посмотрели на миссис Коэн. Эти парни напомнили ей ясноглазых юнцов из штурмовых отрядов, которые разбивали витрины магазинов в Мюнхене. Эмми Коэн несколько побаивалась этих симпатичных ребят, сбрасывавтих бомбы и вызывавших пожары в городах, которые она знала в детстве. Ее интересовало, что происходило в такие моменты в их холодных сердцах и не принадлежит ли теперь ее сын больше им, чем ей самой.
Миссис Коэн посмотрела на жену Ламберта. Форма капрала женской вспомогательной службы военно-воздушных сил была слишком грубой, чтобы украшать Рут, тем не менее эта женщина выглядела весьма аккуратной и подтянутой. В Уорли-Фен она заведовала складом надувных спасательных лодок, состоящих на вооружении бомбардировщиков на тот случай, если им придется совершить вынужденную посадку на воду. Все сослуживцы завидовали Ламберту, что у него такая красивая, по-детски непосредственная жена, но, чтобы скрыть свою зависть, они поддразнивали и критиковали ее, демонстративно указывая на ошибки, которые она допускала в разговоре об их самолетах, их эскадрилье и их боевых вылетах.
Миссис Коэн восхищалась сноровкой и опытностью Рут. Сэм Ламберт редко вступал в разговор, но его жена то и дело вопросительно поглядывала на него, будто ей хотелось, чтобы он поддержал или похвалил ее. Бодрый, веселый Дигби и бледнолицый Бэттерсби иногда бросали на Ламберта такой же вопрошающий взгляд. Таким же образом, как заметила миссис Коэн, поступал и ее сын Симон.
Было пятнадцать минут девятого, когда на пороге двери с веранды появилась, словно некий персонаж в домашнем представлении для званых гостей, высокая девушка в офицерской форме женской вспомогательной службы военно-воздушных сил. Она, должно быть, сознавала, что падающие сзади солнечные лучи образуют вокруг ее белокурой головы сверкающий ореол, и поэтому задержалась на несколько секунд у двери, медленно обводя взглядом сидящих за столом мужчин в синей форме.
– Боже мой! – воскликнула она с притворным удивлением. – Сколько летчиков в одном месте!
– Привет, Нора! – ответил Коэн-младший.
Нора была дочерью живших поблизости соседей.
– Я тороплюсь. Зашла на одну секундочку, чтобы поблагодарить за те изумительные фрукты, что вы нам прислали.
Корзину с фруктами послали соседям старшие Коэны, но взгляд Норы Эштон был устремлен на их сына. Она еще не виделась с ним после того, как он нацепил на свою форму новенький нагрудный знак штурмана – сверкающие крылья.
– Рад видеть тебя. Нора, – сказал молодой Коэн.
Нора прикоснулась пальцами к нашивкам на рукаве Симона.
– Сержант Коэн – штурман! – торжественно произнесла она и, поцеловав юношу, выпорхнула на веранду так же быстро, как и появилась.
Покончив с завтраком, Рут Ламберт поднялась из-за стола. Она хотела еще раз убедиться, что оставляет отведенную им спальню в полном порядке. Она оглянулась на мужа, и тот, почувствовав ее взгляд, приподнял голову и подмигнул ей. Его глаза выражали больше, чем все, что он говорил ей когда-либо словами.
Миссис Коэн поспешно ушла, чтобы собрать чемодан сына. Оставшись одни, молодые ребята почувствовали себя свободнее. Они вытянули ноги, закурили большие сигары и начали болтать более непринужденно.
– Сегодня наверняка будет вылет, – предсказал Суит. – Я совершенно уверен в этом. – Он засмеялся. – Еще разок насолим Гитлеру, а?
