— С кем? — удивился я.
— Со своими поклонниками, — с неподражаемым ехидством повторил Джуффин. — Имей в виду, сэр Макс: эти ребята без ума от тебя и твоих подвигов, как и большинство столичных студентов. Они считают, что ты — какой-нибудь древний Магистр, удачно замаскировавшийся под Тайного сыщика, или что-то в таком роде… Это — твой главный козырь. Возможно, тебе даже не понадобится оглушать своих подследственных Смертными шарами, чтобы они поведали тебе о своих подвигах. Сами расскажут, да еще и приврут с три короба, чтобы поразить твое воображение.
— Просто скажи этим ребятам, будто собираешься организовать новый тайный Орден. И если они сумеют доказать, что достойны стать его членами, тогда, дескать, дело в шляпе, — подмигнула мне Меламори.
— Именно что-то в таком роде я и имел в виду, — согласился Джуффин. — Хотя поступай как знаешь… С другой стороны, Смертный шар все-таки куда надежнее, чем личное обаяние!
— Ладно, — кивнул я. — Только я должен знать: а что мы собираемся с ними делать? Посадим их в Холоми? Или как?
— Могу сказать тебе одно: чего мы точно не будем делать, так это кормить их молочной кашкой с ложечки и отпускать домой, под надежную защиту матушкиного передника, — усмехнулся шеф. — Хотя бы потому, что это глубоко уязвит достоинство столь могущественных чародеев… Впрочем, тебе решать.
— Мне решать? — Я уже ничего не понимал. — Но я же, хвала Магистрам, не Начальник Канцелярии Скорой Расправы!
— Разумеется, — невозмутимо согласился Джуффин. — Ты — Ночное Лицо Начальника Тайного Сыска, а это куда более высокая должность. И ответственности больше. Поэтому голова болеть должна у тебя, а не у сэра Багуды Малдахана, при всем моем к нему уважении. А я еще немного постою в стороне и посмотрю, какие гениальные идеи может породить твоя бедная, опустошенная грёмом черепушка.
— Но… — начал я.
— Завтра, — решительно отрезал шеф. — На сегодня все, сэр Макс. Я не собираюсь облегчать тебе жизнь своими дельными советами. К тому же я действительно хочу спать. А завтра утром я вернусь в этот кабинет, и ты сообщишь мне свое решение.
— И больше вы мне ничего не скажете на прощание? — удрученно уточнил я.
— Ничего! — жизнерадостно подтвердил этот злодей. И лукаво добавил: — Кто знает — не говорит; кто говорит — не знает!
— Лао-Цзы хренов! — уважительно сказал я ему вслед.
Меламори расхохоталась, уронив голову на руки. Ей так понравилось прилагательное, что она даже не потрудилась поинтересоваться, «что это за Лао-Цзы такое?».
— Ты прямо сейчас пойдешь их допрашивать? — спросила она, отсмеявшись.
— Можно подумать, ты со мной вчера вечером познакомилась, — откликнулся я. — Разумеется, нет! Сначала я выпью камры с тобой и Нумминорихом — надеюсь, уж вы-то ничего не станете добавлять в мою кружку! Потом мы дружно решим, что неплохо бы и поужинать. Потом что-нибудь случится. Потом я все быстренько улажу и скажу, что после такого дела грех не сделать еще пару глотков камры и не покурить… Одним словом, я буду откладывать этот грешный допрос сколько возможно, потому что действительно не очень понимаю, с какой стороны за него приниматься. Ужас, да?
— Ужас! — серьезно согласилась она. — Нет чтобы быстренько сделать это неприятное дело, а потом расслабиться.
— Быстренько не получится, — вздохнул я. — И расслабиться у меня тоже вряд ли получится… Ладно, дружеский ужин, чрезвычайное происшествие и последующий перекур я, пожалуй, действительно пропущу. Но полчаса за кружкой камры с тобой и Нумминорихом — этот пункт программы кажется мне слишком привлекательным, чтобы от него отказываться!
Мы действительно расчудесно посидели в Зале Общей Работы. Нумминорих по-прежнему лучился от радости, но больше не порывался залезть на люстру — идеальное состояние души! Мне хватило четверти часа болтовни ни о чем, половины кружки камры и одной сигареты, чтобы почувствовать себя совершенно счастливым человеком. Не настолько счастливым, чтобы хватать воздух ртом, как глубоководная рыба, и уж тем более не настолько, чтобы безумной птицей взмыть в ночное небо над Ехо, — чего нет, того нет. Но мне эта скромная порция счастья показалась оптимальной.
