Комин содрогнулся и налил себе еще отличного виски Кохранов, чтобы прогнать образ Баллантайна, мертвого и все же ворочающегося на кровати с ограждением. Внезапно перед ним появилась хорошенькая девушка с густой копной черных волос и спросила:
— Кто вы?
Она была свежа, как бутон. Рядом с нею Комин почувствовал себя стариком, и между ними была непреодолимая пропасть, потому что он знал, что собирался сделать, а она не знала и даже не подозревала об этом. Но она была мила.
— Не знаю, — ответил он. — Я здесь чужой. А вы?
— Ни за что не угадаете.
— Тогда не буду и пытаться.
— Я — Бриджит, — сказала она и скорчила гримасу. — Ужасное имя, верно? — Она вдруг оживилась, глядя поверх головы Комина. — О, Симон! — позвала она и помахала.
Симон подошел, обнял ее, и она прижалась к нему, улыбаясь, но все еще проявляя интерес к Комину.
— Симон, он не весел. Почему вы грустите?
— Ему кажется, что кто-то пытается убыть его. Были еще попытки, Комин?
— Я ни к кому не поворачивался спиной, — сказал Комин.
— Вы шутите, — проговорила Бриджит. — Его никто не будет убивать, он милый.
— Ну, — сказал Симон, — я не думал, что можно назвать его так, но может, ты и права. Идем, Бриджит. Пока, Комин, и не пейте отравленные напитки.
Комин смотрел, как они уходят. Его отсутствие реакции на Кохранов достигло гигантской величины. Он подумал, как было бы приятно улететь с ними со всеми, собрать их всех на корабль и увезти к звезде Барнарда.
Он увидел, как на террасу вышел Питер Кохран и, нахмурясь, глядел на веселящихся. Он был каменно-холодный, трезвомыслящий. Стенли присоединился к нему. Пару минут они разговаривали, затем Питер спустился в сад и исчез в темноте. Пошел проверить свой кордон, подумал Комин. Сидна должна получить за это хорошую трепку. Но это было точно такой же хитростью Сидны, как и то, что она завлекла его сюда, и он должен быть благодарным… но должен ли?
Где, во всяком случае, Сидна?
Стенли спустился по ступенькам и вошел в сад следом за Питером. Комин поднялся. Ему надоело сидеть и размышлять. Он поискал взглядом белокурую головку Сидны, заметил и направился к ней. Терраса слегка качалась под его ногами, и, казалось, на ней было двести человек вместо двадцати. Сидна была с долговязым молокососом, которого звали Джонни и с которым Комин уже встречался. Вокруг них было еще несколько человек. Кто-то сказал что-то смешное, и все смеялись.
Комин подошел к Сидне и сказал:
— Привет.
Сидна взглянула на него. Глаза ее были очень яркими и очень веселыми.
— Привет, Комин.
По другую ее руку стоял Джонни.
Комин сказал:
— Рассказать, как принимал гостей пожарник?
Она покачала головой.
— Ты выглядишь мрачным. Терпеть не могу мрачных. — Она отвернулась.
Комин положил руку ей на плечо.
— Сидна…
— Уйди, Комин. Я веселюсь. Оставь меня.
Джонни шагнул между ними. Он чувствовал себя превосходно. Он чувствовал себя вдвое сильнее и больше. Он повернулся к Комину и сказал:
— Вы слышали. Уходите.
Настроение Комина, и так не из лучших, испортилось окончательно.
— Послушай, Сидна. Я хочу сказать тебе…
Кулак Джонни врезался ему в скулу достаточно сильно, чтобы в голове загудело.
— Теперь ты уберешься? — спросил Джонни. Дыхание его было тяжелым и прерывистым, он был готов продолжать. Судна вскочила на ноги, сбросив бокал с низкого столика.
— Черт побери вас обоих! — крикнула она и пошла, увлекая за собой остальных. Комин сердито глядел ей вслед, думая, что в один прекрасный день он выбьет из нее высокомерие, если она сохранит свое здоровье.
Джонни сказал:
— Мне кажется, нам лучше пойти в сад.
Комин взглянул на него.
— О, нет!
Джонни побледнел, остались лишь два красных пятна на скулах. Он разъярился до высочайшей степени и не хотел, чтобы ярость ушла.
— Вы хотите отбить у меня Сидну, — сказал он.
Комин расхохотался.
Красные пятна на лице Джонни расширялись, пока не коснулись корней волос на шее над воротничком.
— Вы пойдете в сад, — сказал он, — или я начну прямо здесь.
Это было уже слишком. Комин вздохнул.
— Ладно, мальчик, идем. Может быть, я сумею привести тебя в чувство.
Они плечом к плечу спустились по ступенькам. Здесь стоял шелест и воркование, словно от голубей в темной бахроме кустарника, и Комин пошел впереди. Джонни походил на сердитого молодого бычка во время гона.
