— Мой сын сказал, что вы метко стреляли?
Осборн поморщился.
— Ничего особенного, удачный выстрел. Индеец нарвался на пулю. Труднее было промахнуться.
— Ладно-ладно. Как бы то ни было, но вы на время прогнали Паулину.
Том Райлэнд сказал:
— Я больше ничего о нем не слышал.
— Говорят, что несколько путешественников были скальпированы у Дешутес, а у Серебряного Озера под обстрел попал воинский патруль.
— Возможно, что скоро мы услышим о проделках Паулины на дорогах, и произойти это может в любой момент, — вставил Колли Деккер.
На картах это место значилось как «Даллас Сити», но все знакомые Осборна называли город Даллас, вслед за французскими торговцами мехом, давшим имя базальтовым залежам. За рекой высился старый форт, сложенный из огромных бревен.
С последним лучом солнца мулы были поставлены в загон.
Чтобы убить время, тройка отправилась прогуляться по кривой улочке города и отдохнуть после двухнедельного сиденья в седле. Райлэнд и Деккер знали местечко, где можно было перекусить. Они познакомили Осборна с хозяином заведения, протянувшим розовую, как ветчину, ладонь навстречу Чэду; потом хозяин, стирая со стола, спросил:
— Надолго, ребята?
— Завтра поедем обратно. Как только погрузят товар.
Он расставил перед посетителями чашки и разлил кофе. Через минуту хозяин вернулся с приборами.
— Очень плохо.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Том.
— Как же, у Майзи появилась новая девочка, хорошенькая. Я ей о тебе рассказывал.
— Да?
— Конечно. Она хочет тебя. Но ты, не отдохнув, вряд ли сможешь доставить ей сегодня удовольствие.
— Вот о чем ты думаешь!
Хозяин осклабился и пошел за заказом.
Еда была превосходной: мясо и картошка показались очень вкусными после двухнедельного отсутствия нормальной пищи. На десерт подали яблочный пирог.
Очутившись на улице, Том Райлэнд закурил и поинтересовался у своих спутников:
— Куда отправимся?
— Отправимся? — ахнул Колли Деккер. — Я уже прибыл! — Он плотнее закутался в тонкое пальто. — Я выпью пива и пойду в гостиницу.
— Не делай этого! — настаивал Том, положив руку ему на плечо. — Так весь вечер испортишь.
— Я не хочу! — рассердился, взрываясь, Деккер. — Я уже достаточно стар, чтобы ложиться спать пораньше и не участвовать в походах в публичный дом. Я ведь знаю, что ты отправишься к Майзи.
Усмехнувшись, Том успокоил его:
— Ладно-ладно. Тебя никто не тянет. Иди и спи, если хочешь. А мы с Чэдом пошли…
Осборн быстро прервал его:
— Боюсь, что тебе придется идти одному. Я тоже хочу лечь спать.
— Э-э, да ну вас к черту! — Райлэнд сдвинул шляпу на затылок и раздул щеки. — Не думал, что ты, Чэд, откажешься. Спокойной ночи. Увидимся завтра.
И он быстро пошел по улице.
Осборн спросил у Деккера:
— Он вернется утром?
— Если нет, мы сможем найти его у Майзи. Он завсегдатай этого домика.
Поговорив еще немного, они разошлись.
Осборн решил прогуляться по Далласу. Он вспомнил, как разъярился Том, когда была задета честь Эмилии Бишоп; вероятно, Райлэнд питал глубокое чувство к молодой вдове Харви Бишопа.
Но может ли влюбленный проводить ночи с продажными девчонками? Поставить Эмилию рядом с какими-то девками?
Осборн гнал от себя эти мысли, убеждая себя, что не его дело лезть в чужие отношения.
Праздно шатаясь по грязным улочкам, Осборн уже подумывал, куда ему зайти и перехватить стаканчик виски. На одном из домов он увидел вывеску «Редакция» и вошел внутрь. В комнате, где был маленький печатный станок и стоял стол наборщика с ящичками для букв, мужчина в забрызганном чернилами переднике складывал свежие номера газеты.
Осборн спросил:
— Я могу видеть редактора?
Мужчина в переднике уставился на него:
— А я по-вашему кто?
Осборн представился.
— Судья Миллер попросил меня зайти в редакцию.
Редактор взял у Чэда листки, бегло взглянул на них и спросил:
— Миллер — ваш друг?
— Мы встречались всего два раза. Он показал мне стихи и попросил отвезти их в газету.
— Каково ваше мнение о стихах?
Осборн смутился… «Что это все пристают ко мне?». И вслух сказал:
— Я намекнул ему, что неплохо было бы подчистить в некоторых местах.
— На мой взгляд, это — хлам, — отрезал тот. — А это, например! Смотрите: Цинциннат Гейне Миллер. Не Гейне, а Хайнер, в честь доктора, принимавшего роды у его матери. Поди ж ты, хочет, чтобы было похоже на имя немецкого поэта!
