Неделей раньше торгпредство распределяло кроссовки “Пума”. Все остались довольны. А самая большая удача привалила месяц назад: торгпредство завезло английские дубленки, литые. За такую дубленку в Москве могут и голову свернуть.
Купив джинсы жене, он едет на улицу Непкёстаршашаг, бывшая Андраши. Его вызвал на беседу Игорь Сергеевич, таинственный сотрудник КГБ под крышей посольства СССР. Зачем он его вызвал?
Дежурный отводит Ивана в кабинетик: это мансарда под самой крышей. Спартанская обстановка, на столе развернута International Herald Tribune.
Игорь Сергеевич весело настроен: “Ах, вот ты какой! Давно хотел с тобой познакомиться. Закуривай”. Из короткой беседы Иван узнает, что его собеседник занят аналитикой. Его интересуют политические процессы в Венгрии, в Европе и мире, реакция на перестройку. Если у Ивана есть мысли, он может поделиться.
Игорь Сергеевич тычет пальцем в фотографию госсекретаря США Шульца: “Вот, понимаешь, вернулся в родную корпорацию «Бехтель». Хороша компания, распускает щупальца по всему миру. А как тебе этот Милошевич? Да, он еще заставит говорить о себе всю Европу!”
После короткой беседы о венгерских делах и росте цен Игорь Сергеевич спрашивает: “Ну, как у вас дела в МОПе?”
– Да вроде ничего.
– А у меня другая информация. Что тратят средства хрен знает на что, устраивают липовые конференции.
– Но я же издатель бюллетеня, я не имею отношения к их кухне.
– А зря. Ты написал бы мне записку поподробней. Да не жалей этих подонков, пускай сдохнут!
Иван задумывается. Отказывать КГБ – рискованно. Писать донос – не по нутру. У него сложные отношения с органами. Десять лет он был невыездным, даже в партию не вступал. Лишь перестройка дала ему возможность ездить за границу. Чекисты при Горбачеве изменились: они теперь любезные, открытые и мило просят совета. Они заигрывают с ним, но как далеко зайдет игра?
Иван приходит к выводу: людей из внешней разведки есть за что уважать. На фоне трусоватых, истеричных интеллигентов, партийных хамов и тупых администраторов они сохраняют некий кодекс поведения, к тому же они умны. То же самое он видит потом и на Западе: в БНД, МИ-6, ЦРУ – нормальные ребята. Все гадости, что пишут про них, – вранье. Но в этих отношениях есть черта, которую переступить нельзя, – она называется расписка о сотрудничестве. Разведчики милы, но если ты попадаешь в их руки, они становятся безжалостными.
Игорь Сергеевич выводит Ивана на прогулку, рассказывает о себе. Он сильно хромает. Проблема с бедром у него после Афганистана, где в полевых условиях работал в начале 80-х. В Афгане он сошелся с молодой шифровальщицей из посольства, бросил старую жену. Из-за развода потерял карьерный рост. Он очень страдает, что не может видеться со старшей дочерью от первого брака.
Они пересекают площадь Героев, проходят музей, и на поляне в парке Игорь Сергеевич делится сокровенным: “Здесь все сволочи, стоят только за себя, шкурный вопрос решает все. Особенно ваши профсоюзники. Они не понимают сути перемен.
Ваня, не верь им, поддерживай связь со мной. Я помогу тебе!”
И под конец ставит Ивану ультиматум: “Надо написать донос на застойный секретариат МОПа! Лучше использовать машинку Гомеса. Пока они у себя в ВЦСПС разберутся, всех этих моповцев прихлопнут как мух. В духе перестройки!”
– Как быть – послать на три буквы или принять компромисс? Это вопрос под стать гамлетовскому.
События в Венгрии с начала лета нарастают: в конце июня министр иностранных дел Дьюла Хорн, ангельски улыбаясь, разрезает колючую проволоку на австро-венгерской границе. Это символический акт разрядки. Пограничный контроль остается, но в Венгрию устремляется поток восточных немцев – в предчувствии прорыва.
В соцлагере все ждут сигнала – чтобы окончательно сбросить маски. Но самое интересное происходит у посольства ФРГв Будапеште. За лето там скопились десятки граждан из ГДР. К осени их уже сотни, тысячи. Их разместили на территории посольства, устроили полевую кухню. Сотрудники не знают, что делать с этими пришельцами. Дипломаты переступают через лежащих, не могут пройти даже в туалет. 13 августа посольство закрывается для беженцев, они скапливаются на окрестных улицах.
