Глистра пытался развязать узлы, стягивавшие кисти Пьянцы, но безуспешно. Пальцы его, надувшиеся, как сардельки, ничего не чувствовали. На него внезапно нахлынула волна слабости, прохладной обморочной пустоты в голове — последствия наркотического опьянения.
Крышка большого пузатого сосуда под цыганским перегонным аппаратом задрожала и приоткрылась — выглянуло побелевшее лицо с широко открытыми глазами. Из емкости вылезла насквозь промокшая девушка — с нее ручьями струился самогон.
«Нэнси! Сюда, скорее!»
Девушка непонимающе, как оглушенная, посмотрела на Глистру, сделала пару неуверенных шагов, задержалась, стала вглядываться в темноту — туда, где все еще продолжалась бойня, откуда доносилось визгливое, торжествующее улюлюканье пьяных божолейцев.
«Нэнси! — снова закричал Глистра. — Разрежь эти веревки — пока нам всем не перерезали глотки!»
Девушка взглянула на него со странным, задумчивым выражением.
Пульсирующий низкий рев цыганских горнов приближался, наполняя воздух дрожанием, как колокольный перезвон. Время от времени слышались отзвуки глухих ударов и последние, короткие вопли пронзенных божолейцев. И весь этот шум перекрикивал властный голос — голос атмана Плетки.
«Нэнси! — взмолился Глистра. — Иди сюда, развяжи нас! Цыгане будут здесь с минуты на минуту!»
Девушка бросилась к нему, выхватила нож из-за пояса и принялась остервенело рубить веревки, стягивавшие руки землян. Глистра и его спутники стояли, растирая кисти, разминая пальцы, гримасничая от боли, вызванной восстановлением кровообращения, пытаясь собраться с мыслями в дурмане, навеянном зигагом.
Глистра пробормотал: «По меньшей мере нам больше не придется сторожить солдат».
«Сегодня у цыган будет праздник», — отозвался Бишоп. Из всех людей, оставшихся в роще, только Стив Бишоп казался энергичным и бдительным. Судя по всему, ему одному удалось сохранить ясность сознания и мышечный тонус, утерянные другими под влиянием зигага. Глистра не мог не заметить, что Бишоп буквально подпрыгивал на каждом шагу, полный переливающей через край энергией. Сам Глистра чувствовал себя мешком, набитым мокрыми тряпками.
Нагнувшись с кряхтением, как дряхлый старик, Мосс Кетч подобрал с земли блестящий предмет: «Чей-то лучемет...»
Глистра поискал вокруг и вскоре обнаружил свое оружие — кто-то из солдат с презрением отбросил в сторону непривычный металлический «самострел». «Надышавшись зигага, они полностью одурели, ни о чем не заботились», — подумал Глистра. Ветерок донес до него струйку дыма — и новый спазм наслаждения попытался овладеть мозгом. «Вот это да!» — Глистра подивился быстродействию мощного наркотика.
Тем временем Стив Бишоп бросился животом на мшистую подстилку и стал энергично отжиматься. Заметив недоуменные взгляды спутников, он с ухмылкой вскочил на ноги: «Я просто прекрасно себя чувствую — этот дымок пошел мне на пользу».
В степи все затихло. В бледно-черном небе уже мерцали звезды.
Снова — громко, где-то рядом — зазвучал минорный боевой хор политборов. Что-то просвистело над головой и с громким шуршанием погрузилось в древесную листву.
«Ложись! Лучники... — прошипел Глистра. — Держитесь дальше от костра».
Пеан становился все громче — раздражающе подвывающий напев из четырех нот, из меняющихся, но ничего не значащих слогов.
Перекрывая хор, гремел голос атмана: «Выходите, незнакомцы, незваные гости, не прячьтесь... Я — атман Плетка, атман-раболов! Вы устали от жизни, ваши мысли безутешны. Выходите, я запрягу вас в фургоны, вы будете жевать траву, и никакие мысли вас больше не потревожат. Выходите к атману!»
Силуэт атмана вырос на прогалине, за ним виднелась стайка зипанготов. Глистра прицелился из лучемета, но никак не мог заставить себя выстрелить — его сдерживало какое-то странное сожаление, словно он замахнулся топором на тысячелетнее дерево. Глистра прокричал: «Оставь нас в покое, атман! Так будет лучше для всех!»
