Подруга схватила его под мышки и потащила назад, обратно в незримую тюрьму и безопасность. Мальчишка был выше ее, но, истощенный суровым воспитанием, ненамного тяжелее. Он не мешал, но и не помогал, и подъем вверх занял достаточно много времени.
Девочка боялась, что, стиснутый жесткой судорогой, он что-то себе повредит. Неясно было даже, дышит ли он или уже нет.
– Помогите! – закричала Галка и добавила, как учили на уроках ОБЖ: – Пожар! Пожар! Горим! Скорее!
Никто не отозвался. Подъезд застыл, недвижный, неживой.
– Не… надо… – прохрипел Лешка, и хоть говорил он глупости, но говорил! Значит, живой!
Оставалось еще пять ступенек. Девочка боялась, что рубеж может не пустить их обратно, но невидимая завеса никак не проявила себя, а потом Лешка даже начал упираться ногами в ступеньки и подталкивать себя наверх.
– Ну, ты что? – всхлипнула подруга, которая уже оббила себе все коленки.
– Оставь меня, – слабым голосом отозвался мальчик.
– Ни за что! – тонко воскликнула Галка.
– Да не… просто… дай полежать.
– А, это, – смутилась девочка и отпустила его. – Ты как?
– Нормально.
Друг все еще был бледным и тяжело дышал, но хуже всего был его полный тоски взгляд.
– И часто ты так… выходил? – тихо спросила Галка.
– Сперва да. – Лешка закашлялся и поморщился, осторожно пощупав грудную клетку. – Но такое в первый раз. Раньше он просто не пускал, и все. Иногда я как в стену утыкался. Иногда просто парализовало. А иногда разворачивало, и все. А иногда я даже не помню. Это когда я на лифте пробовал спуститься. Просто открывал глаза уже в квартире. И помню только темноту. А такого не было.
– Кажется, он все понял, – тихо заключила Галка. – И очень разозлился.
– Тогда наша единственная надежда на Гугл, – слабо улыбнулся друг.
Возвращаться в квартиру было страшновато, но Лешка заверил, что Александр Михайлович обитал только в двадцать четвертой квартире, а Галкину почему-то игнорировал. Может, не хотел соваться в вотчину любимой жены в таком неприглядном виде, а может, роль играло то, что помер он все-таки не здесь.
– Пробуем дальше? – с энтузиазмом спросил сосед, будто только что не он беспомощно хрипел, не в силах шевельнуться.
– Ремень повесим? – иронично поинтересовалась девочка.
– Траву пожжем, – серьезно предложил Лешка. – И комнаты окурим. Какая трава – не важно?
– Да вроде нет. – Галка пожала плечами. – Главное водить по часовой стрелке.
– Вот и чудно. Пошли-ка на кухню. – Там, забравшись на табуретку, сосед достал маленький сухой пучок лаванды. – Вот. Сойдет? Она довольно пахучая. И гореть должна хорошо.
– Не гореть, а тлеть, – поправила подруга. – Чтобы дымок был. И им вот по всем углам поводить.
Чиркнув спичкой, она поднесла огонь к цветам. Сухие соцветия с готовностью вспыхнули, и Галка поспешно задула пламя. Вверх потянулся белесый дымок, завиваясь колечками.
– Надеюсь, этого хватит, – проворчала девочка, стряхивая на пол пепел. – Понятия не имею, можно ли окуривать не одним пучком.
Сосредоточенно двигая рукой по кругу, она обошла кухню, заглянула в туалет и ванную, прошлась по коридору, потом вернулась и, перелезая через завалы вещей, окурила маленькую комнату и кладовку. Лаванда уверенно тлела, распространяя сладковатый густой дымок, который не улетучивался, а словно повисал в воздухе, навевая сонливость. Букетика хватило и на гостиную, и на третью комнату, и даже осталось.
– Вроде все? – неуверенно спросила девочка. – Блин, и что теперь с ним делать? Тушить? Там про это ничего не сказано. В помойку кидать тоже не очень.
– Давай вот сюда.
Лешка открыл сервант и достал изящную кружечку из тонкостенного фарфора.
Галка сунула в нее лаванду и поставила на стол, глядя, как изящный букет исходит дымом.
– Теперь-то помогло?
Лешка вздрогнул.
– Может, завтра проверим? – робко спросил он. – Не хочу снова…
Галка вдруг хлопнула себя по лбу.
– Мы идиоты! На кой черт мы тут этой фигней занимались! Призрак же в твоей квартире! Вот ничего и не вышло. Надо идти туда.
От Лешки хлынуло такой волной неодобрения, что еще немного, и красные буквы «Нет, нет и еще раз нет!» загорелись бы у него на лбу.
