Однако большинство мужчин не рассуждают столь откровенно о тактиках подчинения. Они «изобретают» техники принудительного контроля спонтанно и делают маленькие открытия почти случайно. Это, пожалуй, самое удивительное в домашнем насилии: абьюзер может быть изворотливым социопатом или «нормальным» мужчиной, ослепленным ревностью, но и тот и другой практически всегда прибегнет к одним и тем же способам, чтобы подавить волю партнерши.
Это не значит, что семейное насилие всегда развивается по одной схеме. Подробнее мы разберем данный вопрос в третьей главе, а пока чуть подробнее скажем о том, что движет разными манипуляторами. Целью давления всегда является обретение власти и контроля над близкими. Мастера «высшего класса» умеют до мелочей управлять жизнью жертвы: не дают ей видеться с родными и друзьями, отслеживают все передвижения, заставляют следовать сложным сводам правил. Это и называется принудительным контролем (а иногда – интимным терроризмом). Подобный вид угнетения был впервые подробно описан Бидерманом. Обычно при этом выделяется два подтипа агрессоров. Первый, расчетливый, осознанно изматывает и унижает партнершу, чтобы доминировать над ней. Второй, параноидальный, – сам эмоционально зависим; со временем он начинает все больше контролировать женщину, так как боится, что та уйдет от него.
На левом, «умеренном» краю воображаемой шкалы власти и контроля находятся абьюзеры, не так уж сильно одержимые идеей самоутверждения всегда и во всем. Их реакции в общении с партнершей определяются главным образом неуверенностью в себе.
Давайте детальнее остановимся на каждом из этих типажей.
Виртуозы принудительного контроля
Согласно американскому социологу Эвану Старку, который ввел в оборот термин «принудительный контроль», практикующие такой способ подчинения люди пытаются превратить свой дом «в мини-патриархат, с собственными правилами поведения, защитными ритуалами, дисциплинарными мерами, санкциями и запретами». Жертвы часто оказываются изолированными от друзей, родственников и других источников поддержки, «нередко им ограничивают доступ к деньгам, еде, средствам связи и транспорта и другим жизненно важным ресурсам». Исторически насилие и жесткий контроль глубоко укоренены в отношениях внутри гетеросексуальных пар. Между партнерами нет равенства, и в большинстве случаев баланс сил смещен в сторону мужчины. Однако, как пишет Старк, «…чтобы превратить современную женщину в свою личную собственность, мужчина должен эффективно противостоять ходу истории. Ему необходимо унизить ее, вернуть в рабское положение, которое осталось в прошлом благодаря прогрессу цивилизации… За долгие годы я имел возможность убедиться, что многим насильникам не требуется прибегать к изощренным методам, чтобы контролировать своих партнерш, потому что некоторые женщины принимают подчиненное положение как естественное, а свою долю – как продиктованную самой природой». [8]
На основании имеющихся исследований Старк делает вывод, что от 60 до 80 % жертв абьюза, обращающихся за помощью, в той или иной форме подвергались принудительному контролю. [9] Это весьма специфический вид насилия. Практикующие его мужчины не просто обижают, унижают, наказывают свою половину. Они не только подавляют ее волю в какой-то отдельный момент, скажем, чтобы одержать победу в конфликте, но регулярно прибегают к определенным техникам (изоляции, газлайтингу[17], слежке), чтобы женщина лишилась свободы выбора и потеряла себя. Старк поясняет, что цель принудительного контроля – «добиться тотального доминирования, а не подчинения в конкретной ситуации». [10] Бывают случаи домашнего насилия, когда жертва чувствует себя униженной и беспомощной, злится на абьюзера, но при этом не боится его. Хотя в целом за принудительным контролем стоит общая, стратегически выстроенная манипуляция, которая зиждется на страхе. Рассмотрим пример. Том[18] – типичный одержимый контролем мужчина. Он познакомился с Мелиссой, когда той было 17, и через шесть месяцев настоял на том, чтобы она вышла за него замуж и переехала к нему на ферму, расположенную далеко от родного дома девушки. После многообещающей сельской идиллии Том изменился, стал следить за каждым шагом жены, постоянно ревновал и прибегал к насилию. Когда он хотел наказать Мелиссу за непослушание или другие воображаемые провинности, он таскал ее по дому за волосы. Любое упоминание о выезде Мелиссы с фермы расценивалось как провокация. «Я сидела взаперти, – рассказывала мне она. – Ни друзей, ни родни. В общем, это была тюрьма». Том так радикально подорвал самооценку девушки, что ей казалось, что вне этих отношений у нее нет никаких перспектив. Ей было страшно – мало ли что он предпримет, если она попробует сбежать. Иногда он просил прощения, клялся в любви. Том говорил, что нуждается в ней, что только с ней сможет стать лучше, а бьет ее только тогда, когда она сама его «провоцирует».
