Боксер - страница 79

у этого человека наверняка были свои проблемы и свои методы их преодоления. Вот и Арон, со своей стороны, не стал ему рассказывать, что Оствальд кончил жизнь самоубийством, а к следующей трапезе они оказались за разными столиками. Пропасть между ними, по мнению Арона, стала только шире из-за нескольких слов, которыми они обменялись.

Два раза в месяц был день посещений. Стало быть, Ирма и Марк приезжали к нему шесть раз. Ирма для каждого посещения прихорашивалась, каждый раз приезжала в новом платье и с каждым разом нравилась Арону все больше и больше. Его часто занимала мысль, такая ли Ирма верная, как верен он сам? Правда, его воздержание было вынужденным, ибо в санатории проживали только пожилые мужчины да строгие сестры. Но Ирма-то жила не в санатории, а в городе. По словам Арона, он никогда не ревновал Ирму, если не считать нескольких секунд в этом самом санатории. Он скорее бы откусил себе язык, чем задал ей вопрос, свидетельствующий о подозрениях, ибо вопрос стал бы доказательством его зависимости от нее, а это могло завести их слишком далеко.

Последний визит Ирмы принес Арону новые огорчения. Поздоровавшись, Ирма выслала Марка из комнаты и сказала:

— Ты только, пожалуйста, не волнуйся, но вчера у нас был один человек и жаловался на Марка. Марк избил его сына.

— А с Марком ты уже говорила?

— Нет, сперва я хотела рассказать тебе.

Арон позвал Марка и спросил, как он считает, зачем его посылали в боксерскую школу. И чтоб он хорошо подумал, прежде чем ответит. Марк беззаботно сказал:

— Чтоб я научился боксировать.

— А зачем научился?

— Наверно, чтоб я это умел?

Арон схватил Марка за плечо и притянул к себе:

— Выслушай меня хорошенько. Я не собирался делать из тебя хулигана, я хотел сделать из тебя такого человека, который может защититься от хулигана. Это огромная разница. Ты меня понял?

— Да.

— Что-то не верится, — сказал Арон. — Ты избил мальчика?

— Да.

— Что он тебе сделал?

— Он меня рассердил.

— И больше ничего?

Марк испугался и был готов заплакать.

То ли из-за непривычного гнева в голосе Арона, то ли из-за грубого обращения Марк рассказал, что один мальчик у них в классе нарисовал на доске голого мужчину и голую женщину, а когда учитель спросил, кто нарисовал эту гадость, указал на него, на Марка.

— Вот я ему и дал хорошенько, — завершил свой рассказ Марк.

— И тебя наказали?

— Да.

— А как?

— Записали мне замечание в дневник.

— А почему ты не сказал учителю, что это не ты?

— Я сказал, но он мне не поверил.

— Ну а другие? — спросил Арон. — Неужели ни один из них не видел, кто это нарисовал на самом деле?

— Это многие видели, — ответил Марк, — но все промолчали.

Арон выпустил плечо Марка, огорченный новой заботой. Из ответов Марка было ясно, что одноклассники его не любят, а может, даже и настроены по отношению к нему враждебно, иначе с чего б это они, зная правду, промолчали, когда Марка несправедливо обвинили? Себе Арон сказал, что при таких обстоятельствах очень даже хорошо уметь боксировать. Конечно, это не оправдывало учиненную Марком расправу, но все-таки можно было понять, почему у него не выдержали нервы.

Арон сказал:

— Вот вернусь домой, и мы еще об этом поговорим.

Спустя несколько недель, когда Арон давно уже был дома, Ирма сделала во время уборки неожиданное открытие. Она подозвала Арона к письменному столу Марка и показала ему рисунки голых мужчин и женщин. Арон хотел было сказать: «Ну и что?», хотел спросить ее, не считает ли она вполне нормальным, что дети в Марковом возрасте рисуют такие картинки, но тут он понял, в чем дело. Школьники промолчали не потому, что недолюбливали Марка, а потому, что тот мальчик сказал учителю правду. И Марк отколотил его не за несправедливое обвинение, а за предательство. Марк рассчитывал на солидарность, а тот мальчик ее не проявил, отсюда и драка. И единственный положительный вывод, который можно было сделать из всего этого, что нет больше серьезных причин опасаться, будто Марк у себя в классе стоит один против всех.

Арон, по его словам, конечно, понимал, что бокс — это лишь выход на самый крайний случай. Ибо жизненный опыт свидетельствует, что доброе отношение куда более надежная защита, чем сила, а потому он решил при каждой возможности снова и снова втолковывать Марку, что не следует такими вот взрывами ярости отталкивать от себя других ребят. Однако, с другой стороны, он хорошо помнил по собственному детству, что сильному гораздо легче завести друзей, а у слабого выбор невелик.