— Да не об этом речь, — отвечал Арон, — но лизать кому-то задницу или убивать его — это все-таки не единственные возможности.
— Я что ж, по-вашему, лизал ему задницу? — спросил Васин.
— Можно сказать, что да, — отвечал Арон. — Как вы думаете, что он сделал бы с вами, если бы мог поступать как захочет? Я говорю не про этого конкретного человека, этого я вообще не знаю.
— Тогда про кого же?
— Про среднего немца.
— Снова-здорово! — отвечал Васин. — А может, и в самом деле есть только две возможности, ибо есть только две стороны. Но в нашей работе мы не можем руководствоваться чувствами. Когда передо мной стоит немец, я не должен все время думать о том, что у меня погибла жена и родители. Разумеется, здесь у нас власть, вопрос только в том, как мы распорядимся этой своей властью. Я говорю вам еще раз: есть только две стороны. На одной находитесь вы, я и большинство наших посетителей, на другой те, против кого мы воевали.
Арон ответил, что лично он может насчитать десять разных сторон, но тут в дверь постучал очередной посетитель. Арону показалось, будто Васин принял этого посетителя с особенной предупредительностью, словно желая подразнить его, Арона. Больше на эту тему они не говорили. Арон считал это бессмысленным, ибо Васин, на его взгляд, руководствовался убеждениями, которые неподвластны любым доводам. А вот над тем, почему сам Васин не возвращался больше к этому разговору, Арон никогда не задумывался.
* * *
В первом же табеле, который был выдан Марку, учительница в графе «Общие наблюдения» написала, что Марк обладает редкостным для его возраста развитием и, вероятно, вполне в состоянии, приложив несколько большее усердие, перейти сразу через один класс. Особенно она подчеркивала способности Марка к музыке и счету. В награду Арон купил Марку игрушку по его выбору. Как-то во время прогулки Арон спросил, хочет ли Марк учиться играть на пианино.
— Не знаю, — отвечал Марк.
— Другие дети с ума бы сошли от радости, а ты говоришь: не знаю.
Арон объяснил Марку, какое великое наслаждение получает человек от умения играть, помянул об удовольствии, которое игрой можно доставить другим, гостям например, не говоря уже о родном отце. В разговоре выяснилось, что хоть Марк и слышал про пианино, но до сих пор ни разу его не видел.
Когда они пришли домой, Арон спросил Ирму, где бы им найти учителя музыки, желательно поблизости, на что Ирма с удивлением ответила:
— Но, Арно, я ведь и сама это умею.
— Что ты умеешь?
— Или, может быть, ты не хочешь, чтобы я его учила?
— А ведь правда, — сказал Арон. От волнения он совсем забыл, что Ирма — учительница музыки, с чего бы ему не хотеть?
Стало быть, им требовался не учитель, а пианино. К сожалению, рядом больше не было Кеника, великого специалиста по крупным приобретениям. Арон попросил Ирму поспрошать по дому, на улице, в магазине, может, у кого-нибудь и найдется ненужное пианино или кто-нибудь подскажет, где такое есть.
Надо только узнать, где есть ненужное, наказал он Ирме, а уж насчет цены он договорится сам. И чтоб по возможности коричневое.
Потом, благодаря усердным поискам Ирмы и умению Арона вести переговоры, пианино появилось у них в квартире. Ирма, особенно в первое время, радовалась больше, чем Марк, пока после простейших экзерсисов он сам не выучился играть маленькие вещички. По вечерам она часто устраивала концерты. Арон и Марк сидели, слушали и делали заявки, а когда по окончании концерта она отвешивала им глубокий поклон, как это обычно делают пианистки, они громко хлопали.
Как-то раз она прервала игру и прислушалась. Арон решил, что с пианино что-то не в порядке, но Ирма сказала:
— Кто-то стучит.
— Из нас троих у нее были самые хорошие уши.
Марк помчался к двери: к ним редко кто приходил. Он вернулся и прошептал;
— Там дяденька.
Арон сразу подумал, что это Оствальд. В такой поздний час это мог быть только он. Но, еще не выйдя в переднюю, Арон понял, что ошибся, это точно не Оствальд, Марк знал его, и, будь это действительно Оствальд, Марк ни за что не сказал бы «дяденька».
У дверей стоял Тенненбаум. Он пожелал всем доброго вечера и спросил, не помешает ли он, а то он может прийти и в другой раз. Арон провел его на кухню. Немного погодя, когда Ирма с любопытством заглянула к ним, Арон сказал:
