Заведение оказалось дорогим, однако оно того стоило. Здесь было красиво, стильно, а обслуживающий персонал из кожи лез вон, чтобы ублажить клиентов. Но главное, в просторном помещении, оригинально разделенном невесомыми занавесками на несколько обособленных зон, было тихо, спокойно и можно было отдохнуть после трудного дня.
Тамара и Валерий устроились в глубине зала, на светлом полукруглом диванчике. Вокруг них сразу захлопотали два молодых симпатичных официанта. Так как столик был сервирован на четверых человек, один из парней стал убирать лишние тарелки, салфетки и столовые приборы, а другой принес меню и винную карту.
Еду выбирали недолго: Тамара остановилась на утиной грудке с черной смородиной, а Марков — на говядине с соусом из сморчков. И то и другое было одобрено многозначительными кивками принимавшего заказ официанта — хороший вкус в данном случае являлся лучшей характеристикой для гостей. Попросили они принести и бутылку красного французского вина.
Постепенно у них завязался разговор — так, ни о чем. Марков начал рассказывать, как готовят мясо на Ближнем Востоке, как его там выбирают, какие применяются специи. Чувствовалось, у него в этой сфере неплохие познания, почти как у профессионала. Тамара даже увлеклась, но в определенный момент вдруг осознала, что слишком уж по-дружески выглядит их беседа, и постаралась вернуть все на исходные позиции. Этот человек должен понимать, что его недавние угрозы еще не забыты и полного прощения с ее стороны добиться не так просто.
— Кстати, а кто вы по профессии, чем занимаетесь? — невинно улыбнувшись, поинтересовалась она. — Надеюсь, не только шантажом?
— Не только, — без всякой обиды подтвердил Марков. — Вообще-то по образованию я арабист.
— Что вы говорите?! — невольно воскликнула она.
— Да. В свое время я даже проработал семь лет в Египте. В советском посольстве.
— Знаете арабский?
— Конечно. Это, так сказать, мой хлеб. А еще английский и французский. Ну и испанский совсем чуть-чуть, — он неопределенно пошевелил пальцами, — в пределах средней школы. Могу объясниться, спросить дорогу.
Получалось что-то слишком много достоинств для одного человека: красив, строен, умен, не беден да еще, кажется, полиглот. Даже если он наполовину приврал — все равно выходило вполне прилично.
— Однако теперь, насколько я понимаю, вы переквалифицировались? — продолжала вредничать Тамара.
— Не совсем… — Он с мягкой, задумчивой улыбкой потеребил подбородок, словно решая, стоит ли откровенничать. — Хорошо, расскажу вам о себе подробнее. К тому моменту, когда в России начались реформы, я уже вернулся из Египта и осел в столице. Здесь меня и отыскал один знакомый араб. Богач. Из Каира. Он хотел делать деньги на импорте из нашей страны леса. Но если до перестройки любые экономические вопросы решались в Москве, то теперь многое перешло в ведение региональных властей. Человеку из Египта, как вы понимаете, разобраться во всем этом было трудно. Тем более что на периферии чиновники еще более голодные, жадные, чем в центре. Вот я и объяснил ему, что и как, помог найти нужных людей, состыковал их.
— У него все получилось?
— Все прошло идеально! Мой знакомый сорвал неплохой куш и неплохо заплатил мне… — Мимо их столика метрдотель провел еще одну пару. Марков подождал, пока они пройдут, и только затем продолжил: — Вначале я отнесся к этому как к случайному заработку, а потом понял, что такие услуги вполне можно сделать источником постоянных доходов. Сейчас многие богатые арабы присматриваются к нашей стране, и им необходим посредник. Надежный. Разбирающийся в их менталитете. Ну а то, что я говорю на их родном языке, вызывает особое доверие. В конце концов я организовал небольшую фирму, оказывающую посреднические услуги. Практически любого рода.
— Выходит, вы глава фирмы?
— Ну, если можно так сказать. — Марков показал, что он уловил иронию.
— А разве нет?
— Да. Но фактически кроме меня в компании лишь одна секретарша. Без нее не обойтись. Кто-то должен постоянно быть на связи, отсылать и получать факсы, письма, заказывать нашим гостям билеты на самолет, бронировать места в гостиницах. Кстати, она неплохо получает. А больше мне никто и не нужен. Так что, судите сами: глава я или не глава?
