Пришлось объяснять это Арутюняну. Впрочем, он и сам все прекрасно понимал, однако продолжал кочевряжиться, задавать дурацкие вопросы, не жалея ни чужих нервов, ни чужого рабочего времени.
Еще через час Вазген заглянул в Тамарин кабинет уже сам и заявил, что он «дико извиняется, но этот бордель, этот сумасшедший дом по соседству надо закрывать! У нас — солидная компания, а не клуб для приятного времяпровождения!»
Дело было в том, что рядом с кабинетом Тамары находилась небольшая комната для переговоров с клиентами. Там же оборудовали крохотную кухню, где для гостей можно было приготовить чай, кофе. Но со временем это пространство освоили сотрудники компании: здесь устраивались перекуры, болтали в перерывах между работой и порой в переговорной становилось тесновато. Заглядывала туда и Тамара.
— Но с сегодняшнего дня, — постановил Арутюнян, — все будут ходить в буфет бизнес-центра, где могут стоять хоть на головах! Даже если хотят всего лишь выпить чашку чаю!
Шеф явно шел вразнос. В подобных ситуациях Тамара, пользуясь давним знакомством с этим человеком, иногда просто посылала его подальше. Но она знала, что тогда скандал затянется на несколько дней, примет более резкие формы, а если немного потерпеть, то вскоре Вазген начнет извиняться, лебезить. В общем, ей не хотелось идти на крайности, тем более сейчас, когда и так хватало проблем.
Однако после обеда Арутюнян устроил небольшое совещание главных специалистов компании и стал разносить уже весь коллектив. Он говорил, что у них «собрались одни бездельники», что «надо разогнать всех и набрать новых, более профессиональных и добросовестных специалистов», что, «по крайней мере до нового года, никто не пойдет в отпуск, так как работы невпроворот». При этом он посматривал в сторону Тамары, словно показывая, кто виновник этой вакханалии.
И теперь она уже очень жалела, что раньше не пресекла выходки начальника, не поставила его на место. Иногда хирургические методы лечения — единственно возможные, в том числе и человеческого занудства.
Но самое удивительное заключалось в том, что, при всем своем сексуальном экстремизме, Вазген считал себя хорошим семьянином. Он держал на столе фотографию жены и двух дочек, а заходя к Тамаре полюбезничать, часто с умиленной улыбкой рассказывал о том, что на днях происходило у него дома, какие блюда готовит его супруга, как они проводят праздники, развлекаются на даче и даже какое покрывало купили в свою спальню. Поистине большой, пухленький ребенок, считающий свои прихоти важнее всего остального.
Ровно в шесть Тамара спрятала все финансовые документы в сейф, закрыла кабинет и, не попрощавшись с шефом, дабы не нарваться на очередное брюзжание, направилась к лифту. Это походило на побег, но ей сейчас было не до квалификации своих поступков, не до принципиальных самооценок. Главное — как-то пережить этот дурацкий день.
Свою машину Тамара сегодня из гаража не брала, поэтому уже предвкушала приятную прогулку до метро, а может, и до самого дома, во время которой ее не будут терзать ни фээсбэшники, ни Арутюнян, ни мафия. Но первое, что она увидела выйдя на улицу, — был голубоглазый красавец!
Валерий Марков стоял у края тротуара, небрежно опершись на капот обалденного серебристого спортивного «ягуара». На нем был летний костюм цвета топленого молока, белая рубашка с лазурным однотонным галстуком и светло-коричневые туфли из крокодиловой кожи. Его смоляные, блестящие, слегка вьющиеся волосы были зачесаны назад, кожу покрывал густой загар, а глаза прятались за модными темными очками в золотой оправе. В общем, когда в минуты отчаяния Тамара давала волю своему воображению, представляя мужчину, какого она, безусловно, однажды встретит на своем пути, то даже те мечты были гораздо скромнее. Она во всем старалась знать меру.
Увидев Тамару, Марков встрепенулся и немедленно пошел навстречу. Теперь на его лице, губах уже не было той жесткости, наглой самоуверенности, как тогда, в театре. Скорее наоборот, выглядел он сейчас растерянным, подавленным, а здороваясь, еще издалека закивал головой, нерешительно поднял руку и тут же спрятал ее за спину.
