— Ну так что? — переспросил Бабкин.
— Хорошо, — после долгой паузы, сказала Тамара, — я увижусь с вашим шефом. А когда?
— Давайте завтра.
— Завтра я работаю.
— И вечером?
— Мои вечера вы не трогайте!
— Но перерывы в работе у вас есть?
— Есть.
— Прекрасно! Я могу забрать вас днем, и вы пообедаете с Михаилом Павловичем.
— Вы знаете, куда подъехать?
— Да. И, кстати, не только я.
Он все же сорвался: постарался за свои унижения мелко уколоть ее. Чуть-чуть припугнуть, мол, смотри, милая, доберутся до тебя. Намекнуть, что для фанаберии, капризов у нее нет никаких оснований.
— Знаете что! — вспылила Тамара.
— Я лишь хотел предостеречь вас! — заторопился Бабкин. — Из искреннего расположения к вам. Так во сколько подъехать? Нас устроит любое время.
Она помолчала, физически чувствуя, как на другом конце опять начинают нервничать, злиться. Этот чужой страх, смешанный с холопской готовностью самоуничижаться, лебезить, был ей отвратителен. Только моральным уродам может нравиться, когда их боятся, когда перед ними пресмыкаются.
— Подъезжайте к моему офису к часу, — бросила она, желая как можно быстрее закончить этот неприятный разговор. — Я выйду на улицу…
На следующий день Тамара сказала Арутюняну, что ей надо ненадолго отлучиться и, пропустив мимо ушей его недовольное брюзжание, ровно в час вышла из бизнес-центра. Она сразу узнала молодого человека с неопрятными усами, которого видела в лобби-баре «Метрополя». Он нервно прохаживался по тротуару, посматривая на дверь. Очевидно, у него еще не было полной уверенности, что все получится, что эта строптивица не выкинет какую-нибудь штуку.
Излишне оживленно поздоровавшись, Бабкин подскочил к стоявшему у тротуара черному лимузину с затемненными стеклами и распахнул заднюю дверцу. Сам он тоже сел сзади — как оказалось, за рулем находился шофер. В присутствии постороннего человека не стоило начинать откровенные разговоры, выяснять отношения, поэтому Тамара лишь спросила:
— Куда мы едем?
— В один закрытый для широкой публики клуб, — услужливо откликнулся Бабкин. — Там хороший ресторан, где можно вкусно поесть и спокойно поговорить.
Заведение и в самом деле оказалось не шумным. К тому же здесь имелись отдельные кабинеты, в один из которых и проводил Тамару важный седовласый метрдотель, преисполненный значимости своей работы. Открывая дверь в кабинет, он от избытка старательности даже прищелкнул каблуками и уронил массивную голову на грудь.
В центре этого помещения находился круглый стол, сервированный всего на двух человек. А у стены стояли два мягких, низких диванчика — после сытного обеда на них было удобно поболтать за чашкой кофе и бокалом коньяка, подымить сигарами, а можно было развлечься и как-нибудь иначе. Здесь выполняли любое желание клиентов.
Дергачев уже ждал Тамару, что недвусмысленно говорило о его заинтересованности в этой встрече. Политик стоял у окна, погруженный в свои мысли, но как только открылась дверь, повернулся и с широкой, приторной улыбкой пошел навстречу гостье. Он включил все свое обаяние, в котором, видимо, нисколько не сомневался. И даже натолкнувшись на холодный взгляд, не очень расстроился.
— Здравствуйте. Михаил Павлович… — представился он, с достоинством кивая. — А вы, насколько я понимаю, Тамара Ивановна?
— Да, — просто ответила она.
— Очень приятно с вами познакомиться! — забалагурил Дергачев.
Он был невысок ростом, подтянут, с холеным, белым, словно с избытком напудренным лицом и такими же холеными крохотными руками. Хотя, возможно, он действительно злоупотреблял косметикой. Во всяком случае, запах дорогой туалетной воды чувствовался даже на расстоянии.
Любезничать Тамара не видела смысла, поэтому она лишь неопределенно повела плечами. Да и что ей было говорить: мол, она тоже рада? Смешно! Была б ее воля, она и на пушечный выстрел не подошла бы к этому человеку.
— Ну что ж, садитесь, пожалуйста, — замял эпизод Дергачев. — Знаю, что времени у вас немного, поэтому я взял на себя смелость сделать заказ. Здесь отлично готовят седло ягненка. Ну и для начала салат. Вы как?
Последовало еще одно невнятное движение, теперь уже головой и бровями. Честно говоря, днем Тамара вообще практически ничего не ела, ну разве что пила чай. Но она чувствовала: если откажется от обеда, то последуют длительные, церемонные уговоры, что только затянет эту встречу.
