– «Клянусь Посохом, Молотом и Наковальней», – пробормотал Ниффт. – А где Наковальня, Служка?
– А? О чем это ты? Какая Наковальня?
– О той Наковальне, которая сочетается с Посохом в вашей гавани и Молотом в городской стене! «Посох, Молот и Наковальня». Твоя госпожа постоянно это повторяет.
– Ах вот оно что! – Служка усмехнулся. – Ее не существует. Вон, в гавани, Пастушеский Посох Наковальни. Тут, в стене, Молот Наковальни. Так что все они, Посох, Молот и Наковальня, прямо перед тобой. – Казалось, он и сам доволен столь остроумным объяснением, так что Ниффт, глядя на него, не мог не рассмеяться в ответ, обменявшись с Кандросом быстрым взглядом.
– Понятно. Глупо с моей стороны. Но знаешь, хоть Богиня и велика, я не перестаю удивляться, как же ей или даже всем ее сородичам вместе удавалось ворочать столь массивными орудиями.
Служка фыркнул, но призадумался над ответом. Наконец, пожав плечами, сказал:
– Любопытная мысль. Полагаю, ими никто и не ворочал, они служили в качестве монументальных указателей, по которым подлетающие клиенты этой колонии опознавали ее с воздуха.
И это объяснение тоже показалось Служке вполне удовлетворительным. Ниффт кивнул.
– Изобретательно, – добавил он вполголоса, не переставая улыбаться.
Вернулись к храму. Когда они поднимались по ступеням, навстречу им вышел тот самый престарелый привратник, которого Ниффт встречал раньше. При виде его Служка взъярился.
– Крекитт! Ах ты выжившая из ума крыса, я же отстранил тебя на две недели!
– Намыль веревку и сам отстранись с ближайшей потолочной балки, – ответил тот, как ни в чем не бывало шагая вперед. Служка схватил старика за плечо, стремясь удержать его у дверей, и тут в проходе возникла Дама Либис.
– Руки прочь от моего послушника! – рявкнула она. Служка повиновался немедленно, но все же возразил:
– Я наказал его! Я застал его, когда он подглядывал через занавес за Богиней…
– И что с того?
– Но он смотрел на ее потайные органы, на те, что за занавесом, куда только ты сама… То есть разве в протоколе не говорится, что…
– Успокойся! Разве во всем этом храме найдется хотя бы один служитель, который не совал туда свой нос? Включая и тебя самого? И не прикладывал свои ладони, на удачу, к ее… потайным органам? – И Либис коварно ухмыльнулась. – Говорю тебе, о Младший Служка, послушник Крекитт пришел сюда, отработав сорок лет в кузнях, и попросился на службу, побуждаемый лишь благочестием. Двенадцать лет из тех четырнадцати, что я исполняю обязанности жрицы этого храма, он служит здесь. Ты понял? Из уважения к ее силе, – и она взмахнула рукой в сторону святилища, – а не Старейшин. И если уж кто-нибудь и будет заглядывать за покрывало, то я предпочитаю, чтобы это был Крекитт, а не ты, учитывая те гнусные, подлые мыслишки, с которыми, я уверена, ты это делаешь. А теперь, будь добр, исполни свои обязанности во время Ходатайства и перестань поднимать шум. У меня есть предчувствие, что сегодняшнее предсказание всем нам добавит работы.
Нараспев, то и дело поднимая восхищенный взгляд от своей таблички, хозяйка святилища провозгласила волю Богини:
О, ближе наседку добрую к цыплятам приведите!
Пусть в смерти древней заперта она,
Ее, с покровом вместе, к тем несите,
На благо чье вся жизнь положена.
И в детскую, где нежная невинность,
Ее доставьте, чтобы, Знанья лишены,
Плоды Великой Мудрости ее вкушали
И в замысел ее вникать могли.
Что с того, что тело недвижимо под стеклом стоит,
Ведь Разуму оно обителью все также служит,
Так дайте же ему возможность на расстоянье близком управлять!
С необычайной нежностью жрица опустила табличку в карман своего передника. Стило осталось у нее в руках, и, медленно поворачивая его в пальцах и не отрывая от него задумчивых глаз, она заговорила. Голос ее тек, подобно всепобеждающей струе спокойного пламени.
– Боги мои, господа! Даже если бы выполнение ее желаний не совпадало с нашими собственными интересами, разве могли бы отказать ей в этом наши сердца? Общение с Богиней, прикосновение к живому источнику ее эмоций, ее незапамятной древности знанию и страстям никогда не оставляло меня бесчувственной. Но на этот раз… – Тут она ожгла безмолвствующее собрание взглядом. – Говорю вам, ощущение было такое, будто она
