Ниагарский водопад всегда был для новобрачных традиционным местом для проведения медового месяца. Женщина, которую пресса окрестила будущей невестой Ди Маджо, вдруг ошарашила Слэтцера. «Разве это не чудное место, чтобы пожениться? — спросила она. — И нам не придется ехать к Ниагарскому водопаду, потому что мы уже здесь».
Раньше разговора о браке они никогда не затевали, и Слэтцер решил, что это говорит в ней выпитое вино. Потом, после еще одной ночи возлияний и любви, этот вопрос уже задавал Слэтцер, причем совершенно серьезно. На этот раз призадумалась Мэрилин и сказала, что пока не готова к семейной жизни.
Во время съемок «Ниагары» гример Уайти Снайдер вдруг заметил, что у Мэрилин почему-то опять возник страх перед камерами. К тому же она стала очень беспокойной. Режиссер назначил Снайдера на роль, которая уже была ему хорошо знакома, — роль няньки Мэрилин. Ему часами приходилось просиживать с Мэрилин и мягко уговаривать ее выйти на съемочную площадку, потом сопровождать ее в Нью-Йорк, когда она ни с того ни с сего снова решила навестить Ди Маджо. Тем временем Слэтцер потерял работу — слишком надолго задержался он на Ниагаре, развлекаясь с Мэрилин. Она позвонила ему, выразила свое сочувствие и предложила опять приехать к ней. Слэтцер принял приглашение и после завершения съемок поспешил за ней в Калифорнию.
Лето в Лос-Анджелесе, как подает пресса, было очередной главой в любовной истории Ди Маджо. В газетах промелькнули сообщения о Мэрилин, проводившей время у плавательного бассейна вместе с Ди Маджо и его десятилетним сыном, Джо-младшим. Писали газеты и о шумном недовольстве его бывшей жены, протестовавшей против того, что ее сын находится в такой компании.
Затем по непонятной причине газетный шум пошел на убыль. В начале сентября 1952 года Ди Маджо и Мэрилин заявили, что совместных планов на будущее у них нет. Рассуждая на тему брака, она говорила, что легкая ревность мужа никогда не обижает жену. «Без этого жизнь была бы просто скучна, — заметила она. — Ревность — это как соль для стейка. Достаточно небольшой толики». Похоже, Ди Маджо указывали его место.
По просьбе Мэрилин Роберт Слэтцер приехал в Калифорнию. На протяжении двух месяцев, говорит он, жизнь напоминала французский фарс. «Я видел ее так же часто, как и Ди Маджо, — вспоминает Слэтцер. — Не знаю, находила ли она какие отговорки, когда он звонил ей, а она хотела провести время со мной, или наоборот. У Ди Маджо была какая-то работа, связанная с трансляцией передач с американского чемпионата по бейсболу. Когда он уезжал из города, я встречался с Мэрилин каждый вечер. Когда он звонил ей, я, как правило, был у нее. Иногда я звонил среди ночи и обнаруживал, что Ди Маджо с нею. Она могла перезвонить мне в три утра и сказать: "Теперь я могу поговорить с тобой"».
Однажды у Слэтцера произошла классическая встреча с Ди Маджо, когда оба они явились на свидание, назначенное на один и тот же вечер. «Я уже находился там и ждал ее, — рассказывает Слэтцер, — когда подъехал Ди Маджо. Каждый из нас знал, кто был другой, поэтому последовала длинная выжидательная пауза: сказать друг другу нам было нечего. Потом появилась Мэрилин и впустила в дом нас обоих. Он был здоровенный парень, и спорить с . ним мне было не с руки. Я налил себе вина. Тот факт, что я хорошо ориентируюсь в доме, вывел его из себя. Между нами завязался спор, и он попросил меня уехать. Я не послушался. Мэрилин не сдержалась и велела убираться нам обоим. Через час она позвонила и извинилась, сказав, что перепутала свое расписание».
В конце августа была напечатана статья Дороти Килгаллен, которая открыла дорогу сплетням о Ди Маджо. В ней говорилось: «В романтическом дерби Мэрилин Монро есть темная лошадка, Боб Слэтцер, бывший литературный критик из города Коламбус, штат Огайо. Он обхаживает ее по телефону и в письмах, просвещает ее ум, дарит лучшие в мире книги».
Три недели спустя в прессе дал о себе знать Роберт Слэтцер. Он уточнил, что снабдил Мэрилин «Рубайятом» Омара Хайяма и произведениями Эдгара Аллана По. Она, в свою очередь, писал он, подарила ему «Пророка» Калила Джибрана. Как можно было предположить, Ди Маджо не мог разделять с Мэрилин читательские интересы такого плана.
