Филд видел, что Мэрилин много пьет. Он вспоминает: «У меня создавалось впечатление, что Мэрилин имела очень много сексуальных связей, длившихся всего одну ночь. По всему было видно, что это позволяло ей в какой-то степени расслабиться».
Филд с беспокойством отмечал, с какой скоростью развивалось очередное увлечение Мэрилин одним мужчиной. Речь идет о Хосе Боланьосе, мексиканском сценаристе, который был моложе ее на десять лет.
Боланьос, стройный молодой человек приятной наружности — пожалуй, даже слишком приятной, — начал ухаживание стремительно, отчего оно скорее походило на атаку. Сначала он прислал на серебряном блюде (семейной реликвии, по его словам) цветы Пэт Ньюком, пресс-секретарю Мэрилин. Ньюком, тронутая вниманием, познакомила Боланьоса с Мэрилин, чтобы та могла «выходить на люди и хорошо проводить время».
Прибывший утром Фред Филд понял, что мексиканец провел у актрисы всю ночь. Позже, когда Мэрилин поехала в Такско, Боланьос увязался за ней. Он появился в середине ночи, причем не один, а наняв несколько музыкантов, и у отеля спел ей жуткую серенаду. Несмотря на предупреждение Филда, Мэрилин продолжала встречаться с мексиканцем.
Боланьос происходил из семьи со средним достатком. Еще до встречи с Мэрилин он был уже довольно известен в мире кино. Себя он считал большим другом великого режиссера Луи Бюньюеля. В двадцатилетнем возрасте он написал сценарий для «Кукарачи», снискавшей самые восторженные похвалы, которые, однако, не поправили его дела, пошедшие на спад.
В беседе со мной в 1983 году Боланьос все так же превозносил Мэрилин. Он рассказывал, что роман их продлился до самой ее кончины, т.е. в общей сложности пять месяцев со дня знакомства, и что с ним она получала редкостное сексуальное удовольствие, которого не знала с другими мужчинами. Еще он утверждал, что незадолго до смерти она собиралась выйти за него замуж. Его адвокат и друг Хорхе Барраган повторяет то же самое — об этом же он говорил и в 1962 году, за несколько дней до смерти Мэрилин. Те, кто был близок с Мэрилин, рисуют довольно противоречивую картину.
По словам ее нью-йоркской горничной Лены Пепитоне, Мэрилин действительно упоминала о Боланьосе и говорила, что он хотел бы жениться на ней. На снимках, сделанных вскоре после ее визита в Мексику, можно увидеть Мэрилин, танцующую с Боланьосом. Она выглядит оживленной, но очевидцы добавляют, что она была очень пьяна в тот вечер. Другие современники, включая Пэт Ньюком, Юнис Меррей, а также парикмахера Джорджа Мастерса, подтверждают, что мексиканец приезжал в Лос-Анджелес.
Может быть, близость с Боланьосом была лебединой песней актрисы? Как мы увидим дальше, знакомство это вполне могло иметь мрачный оттенок. Независимо от того, какими мотивами руководствовался мексиканец, Мэрилин переживала смятение и чувство сожаления.
Незадолго до отъезда из Мехико она посетила Государственный институт защиты детей, который занимался обеспечением сирот и обездоленных подростков. Она намеревалась сделать пожертвование в сумме 1000 долларов, но потом в каком-то порыве разорвала чек и выписала новый на 10000 долларов.
Из сообщений некоторых репортеров мы узнаем, что Мэрилин собиралась взять на воспитание какого-нибудь мексиканского ребенка. Должно быть, в ней снова проснулась тоска по материнству. В недалеком будущем все это приобретет мрачную окраску.
Утром 2 марта, когда Мэрилин должна была лететь домой, ее никак не могли разбудить. Парикмахер актрисы Джордж Мастерс вспоминает: «Мне пришлось нести ее на руках. Помнится, я поднял ее с постели и вынес из комнаты. Похоже, она снова приняла слишком много пилюль». Со всклоченными волосами, в темных очках актриса, пошатываясь, появилась в аэропорту. В одной газете ядовито написали, что от нее пахло спиртным и что визит в Мексику закончился пьяным марафоном.
На прощание Мэрилин в адрес газетчиков бросила: «Адьос, мучачос»1, — и неустойчивой походкой пошла к самолету, который должен был доставить ее в Лос-Анджелес. Начался ее последний раунд.
Примечания
1. До свидания, мальчики (исп.)
Глава 37
