Что касается животных, не вырабатывающих витамин С, то противиться естественной продолжительности своей жизни им по какой–то причине не пришлось, наверное мало внимания уделяли своим детям. Поэтому поколения менялись быстрее, и генетическое приспособление не отставало от их желания жить слаще. И колесо жизни вместо того, чтобы убыстрять свое вращение, перешло в относительно стационарный режим. И хоть у них нет внутри фабрики по выработке витамина С, это не мешает им размеренно доживать до своего предела. Может быть, они даже, пока ученые спят, потихоньку, крадучись немного вырабатывают для себя этого витамина.
Прежде чем перейти к полнейшей крамоле, о размере которой вы даже не подозреваете, порассуждаю немного об инстинктах, о главнейшем из них – инстинкте самосохранения. Нас с первого класса почти силой заставляют выработать в себе пренебрежение к прочим животным и выделить только «венца творения», то есть нас самих. И уже к 8 классу мы твердо уверены, что только мы сами способны думать и на основе этого принимать решения, весь остальной животный мир делает все по инстинкту, голова у них не участвует в принятии решений. Это настолько твердолобо внедряется в нас нашими учителями, что это мнение у нас самих становится инстинктом. Наша голова тоже уже не принимает участия в принятии решения по этому конкретному вопросу. Что бы не сделало животное, мы сразу и безапелляционно, как машина: инстинкт.
Давайте все–таки подумаем на этот счет, в том числе и о нас самих. В своей уже упомянутой книге я рассматривал этот вопрос. Вкратце повторю. Лошадь в шахте на моих глазах считала вагонетки, тронув состав и остановившись, а вагонетки стукались буферами. И больше 15 штук она напрочь отказывалась везти. Корова моей тещи любила погулять по деревне, прежде чем зайти во двор с пастбища. Как только она завидит ищущую ее по деревне женщину, так несется мимо нее, подняв хвост трубой, в родную калитку, знает, что делает нехорошо. Дворовые собаки зимой любят прятаться в конуру, но как только хозяин выходит на крыльцо, охранница выскакивает наружу и начинает совершенно нарочито лаять на белый свет, показывая: я хоть и в будке, но на посту, несу охрану, просто немного замешкалась. И «кошка знает, чье мясо съела». Таких примеров можно приводить сотни, тысячи, про обезьян я, кстати, уже приводил выше. Мы же, как сомнамбула: инстинкт. Какой же это инстинкт, кто заложил инстинкт лошади вагонетки считать?
Давайте рассмотрим самый первый инстинкт человеческого ребенка – титьку сосать. Без этого инстинкта ему просто не прожить и суток. Если ребенка не поднести к титьке и не затолкать ему в рот сосок, то он никогда не постремится к ней сам, погибнет. Ладно, ребенок человеческий и потерять инстинкт самосохранения может, все–таки «высокоразвитое животное». В институте будет учиться, если не забудут присосать его к груди. Возьмем кенгуру, тут уж без инстинкта в полном и незаменимом головой объеме не обойтись. Ан нет, кенгуренок не имеет инстинкта присосаться к материнской титьке, которая сравнительно далеко расположена, впрочем, почти как у всех матерей, от места его появления на свет. Где же инстинкт самосохранения? Кенгуриха вынуждена вылизывать в своей шерсти тропинку по обозначенному мной маршруту, а дите по мокренькому, к которому привык в утробе, ползет, как только утыкается в сухую шерсть, сворачивает на мокрое. Какой же здесь инстинкт, скорее первый класс начальной школы.
Мало того, у сумчатых животных замечена совершенно потрясающая особенность. Если кенгуренок родился совсем глупым, не может понять элементарного урока и, недоползя до титьки, погибает, то еще не все потеряно для «этого света». Оказывается у кенгурихи в матке есть уже оплодотворенный запас в виде страхового полиса, который лежит там в потенциальном виде как страховка фирмы Ллойд. Если первый кенгуренок доползет, то страховка остается у указанной фирмы, а если не доползет, то «Ллойд» срочно производит все необходимые процедуры и выдает «страховку», готовую к употреблению, то бишь присасыванию к титьке. Отсюда можно сделать вывод, что инстинкт самосохранения не работает. Я уже не говорю о том, что маленький ребенок с удовольствием вывалится из окна любого, хоть сотого этажа из простого любопытства. И только годам к пяти, а то и позже, приобретет этот столь знаменитый инстинкт: не вываливаться из окна, имеющий столь звонкое имя — самосохранение. Генетическая память – есть обычная память, только она старается не засорять своим присутствием наши мозги, не обращается к нашему самосознанию напрямую как желание поесть. Желание поесть – это вегетативное чувство и к мозгу не имеет никакого отношения. Чувство голода ведь не из головы выходит, а просто «сосет» желудок. Голова же привлекается к этому процессу только тогда, когда вокруг ничего не находится поесть.
