Нужно было останавливаться — однако Конану казалось, что с час назад, пока тропа не нырнула в боковой отвод ущелья, а завеса ливня на миг ослабла, он, Конан, заметил впереди смутные очертания полуобрушенных шпилей и громадных куполов. Видение длилось секунду, не больше, а потом налетел ревущий порыв ветра, таща за собой крутящиеся дождевые вихри, и перед глазами Конана вновь была лишь серая мгла.
И еще одно заставляло киммерийца спешить — пока тропа не размокла окончательно, на ней четко и ясно видны были следы двух людей. Кто-то опережал киммерийца, а Конан терпеть не мог, когда кто-то оказывался у добычи раньше него самого.
Склон свернул влево, к северу. Ущелья сужалось, во мгле замаячили очертания противоположного склона. Внизу на камнях бурлил стремительный ручей. Конан посмотрел вниз — нет, не перебраться. С конем — никогда. Значит, придется петлять дальше.
Словно издеваясь над нетерпением северянина, тропа неспешно принялась петлять по бесчисленным ответвлениям ущелья, становясь все уже и опаснее. Конану пришлось спешиться. Ветер неожиданно стих и тут — спасибо туману! — киммериец услыхал впереди негромкие голоса.
Говорили двое, и находились они, судя по всему, совсем близко — за ближайшим изломом тропы.
— Говорил же тебе — незачем и выходить было в такую погоду…
— А кто сам такое устроил? Кто? Я? Кто у нас великий погодный маг? — Это было сказано с явной издевкой. — Кто говорил — да я их только со следа собью, а на нас ни одной капли не упадет?
— Ну… так вышло… зато смотри, какой ливень! Ни одна собака не выследит!
— Ага. Не выследят. А кто за нами по ущелью идет? Ты что, его не чувствуешь, погодник?
— Н-нет… я дождем был занят… а что, правда?
— Правда, правда… — пробурчал второй голос — заметно ниже и басовитее первого. — Я-то его отлично чую… Он сейчас где-то рядом…
— Так он же услышит, как мы разговариваем! — всполошился первый собеседник.
— Вспомнил… — желчно усмехнулся второй. — Думаешь, все такие рассеянные, как ты? Я-то про защиту не забыл…
Конан невольно скосил глаза на эфес своего меча — серебряный шар светился ровным розоватым светом. Выпив силы многих поверженных демонов, многих разрушенных заклятий, шар отлично чувствовал чужое волшебство. И, похоже, мог его развеивать.
— А что же мы станем с ним делать? — озабоченно осведомился первый. — Кто он вообще такой? Откуда здесь взялся?
— Пакар его знает. Безумец какой-то, — отозвался бас.
— А, может… — задрожал первый голос, — может, он прознал…
— Молчи!!! — зашипел второй. — Даже под защитой об этом говорить нельзя ни в коем случае!
— Молчу, молчу, молчу… — зачастил первый. — А… все-таки… что делать будем? Ты у нас в этих делах главный…
— Погоди, дай подумать. Может, лавину на него спустить? Из грязи? Следов не останется,… Сумеешь, погодник? Склон как следует размочить, и…
— Попытаюсь, — уныло отозвался тот, кого назвали погодником.
— Только смотри, не нам на голову, — предупредил бас. — А то я тебе так врежу…
— Не грози! — злобно зашипел первый голос. — Скажи, пожалуйста, какой выискался! Сам — ученик третьего ряда, только и умеешь, что подковы ломать, потому как не обделил тебя, дурака, Митра силушкой!..
— Эй, ты! Не я защиту ставил, что ли?!.. — рявкнул в ответ бас.
— Ставил, ставил, да только не знаю я, что ли, как ты медальон сестры Танит получил? Думаешь, не видел, как ты по утрам из ее окна выпрыгивал? Скажи спасибо, орясина, что я отцу-настоятелю до сих пор на тебя не донес!
— Ах, ты… — второй голос задохнулся от гнева. Что-то захлюпало.
— Не скачи, все равно не поймаешь! — взвизгнул погодник. — И ты что же, совсем забыл, куда мы посланы? и зачем? И что с нами сделают, если мы не вернемся в срок?.. Утихни, кому говорю!
Как ни странно, эти слова возымели действие. Хлюпанье и шлепанье затихли.
— Ладно, ладно… — пробурчал бас. — Ну так что, лавину устраивать-то будешь или нет?
— Вернее будет, если ты мне свой медальон дашь, — неожиданно потребовал погодник. Конан готов был поклясться, что в голосе говорившего проскользнуло какое-то злое нетерпение, словно вот-вот должна была захлопнуться некая западня, так что киммерийцу даже захотелось крикнуть неведомому обладателю таинственного "медальона сестры Танит" — "не отдавай!"
