Пейдж несколько задержала палец, а затем кокетливо поднесла ко рту и обхватила его своими полными знойными губами.
Сьюзен поражалась собственному нахальству и пыталась представить, что же Дастин думает о них на самом деле.
Широко улыбаясь, он предложил следующий тост за успех и чокнулся со всеми по кругу.
Теперь, когда надежды обрели под собой почву, Сьюзен была полна непонятных предчувствий относительно их будущего.
Определенно, этот целительный калифорнийский вечер превращался в ночь, которую они будут вспоминать всю жизнь. Но как? Есть надежда, что с благодарностью и без сожаления. Это был вечер, когда перед ними открылись новые перспективы, после того как они решились оторваться от своей прежней жизни, чтобы попытать счастья на новом, неизведанном месте.
«Богатые мужчины – одинокие женщины», – рассеянно думала Сьюзен.
Как раз в этот момент из оркестра объявили о том, что жених и невеста собираются разрезать свадебный пирог и приглашают всех гостей присоединиться к ним на верхней террасе.
Сьюзен, Тори и Пейдж поднялись со своих мест, многозначительно глядя друг на друга. Они сами не верили в то, что собираются сделать. В сопровождении Дастина Брента вся троица вышла из-за стола.
Сьюзен подозревала, что их блестящие планы, построенные на гребне позднего вечера в парах шампанского, могут разрушиться, когда они протрезвеют, и головная боль разрушит смелые надежды. Но этого не произошло.
Сейчас, накануне отъезда в Лос-Анджелес, Сьюзен оставалась в стороне от маленькой компании, собравшейся в ее честь, потягивая «Харви Уоллбанджер», приготовленный отцом, и наблюдая за ними. Ее отец, Джейк Кендел, грузный мужчина на шестом десятке, известен в маленьком тесном кругу Стоктона своими крепкими «сногсшибательными» «Харви Уоллбанджерами».
«Будет удивительно, если он хотя бы вспомнит этот небольшой прощальный обед, который устроил для своей дочери», – думала Сьюзен.
Его мясистое лицо уже оживилось от выпивки, хотя вечер только начался. Он вел себя так, как будто только что выиграл десять тысяч долларов в лотерею, в общем, валял дурака.
– Ты маленькая изменница. Эта вечеринка для тебя, – невнятно произнес он, обхватывая ее своей пухлой рукой.
Джейк был «действующим алкоголиком», как обычно говорила Сьюзен, но сегодня он плаксив и груб. Было воскресенье, и он накачивался спиртным, уже с раннего утра, пытаясь обезболить свои переживания и неудачи. Даже когда Сьюзен сообщила родителям о своем решении переехать в Лос-Анджелес, отец сказал ей не более трех слов.
– Оставь ее, Джейк. – Мать спокойно поднялась на ее защиту.
В большинстве случаев ее едва слышные слова оказывали какое-то воздействие. Бетси Кендел проявляла смелость со своим деспотичным мужем только в те моменты, когда чувствовала, что должна встать на защиту Сьюзен. Сьюзен кинула на нее благодарный взгляд. Она будет очень скучать по ней.
– Ах, ты все так же отлично готовишь, Бетси.
Сьюзен повернулась к своей старой подруге Лизе Девис, окунавшей чипе Дорито в пластиковый контейнер, наполненный гуакамолем. Ее мать улыбнулась, довольная комплиментом. Они сидели под открытым небом на зеленой площадке рядом с передвижным домом Кенделов на плетеных пластиковых садовых креслах, защищенные от все еще жаркого солнца белым металлическим навесом. У соседей тоже была воскресная вечеринка, и в воздухе распространялся запах мяса, жарящегося на вертеле. Три года назад родители Сьюзен решили переехать из дома, где она выросла, на стоянку передвижных домиков, которая стала местом паломничества для многих их друзей, ушедших на пенсию. Джейк еще не ушел на пенсию, но поговаривали, что ему придется это сделать раньше, чем ему самому этого хотелось. Он был одним из самых старых диспетчеров погрузочных работ в шумном порту Стоктона.
– Ты только посмотри на этих двоих. Они до сих пор похожи на молодоженов, – сказала Бетси Кендел, когда Лиза скормила своему мужу чипе, который специально приготовила для него, добавив к нему поцелуй. – Как давно это было? Тринадцать лет назад?
Бетси знала точно, сколько лет прошло, и поймала несколько тревожных взглядов, которые вспыхнули в ответ на ее неосторожное замечание. Это всего лишь невинная попытка поддержать разговор, и Сьюзен взглядом показала матери, что лучше бы она ничего не говорила.
