-- Льщу себя надеждой,-- начала она,-- вы ведь умный человек -понимаете, что все это собой представляет.
-- Ну...-- неуверенно отозвался Кристофер, еще не зная, что сказать.
-- Все эти картины напоминают мне занятия по геометрии в Чэтхем-холл. Взгляните на этот повергающий в уныние знак "пи"! Неужели от всего этого у вас не просыпается жажда, мистер...
-- Бэгшот.
-- Да-да. Почему бы нам с вами не выскользнуть незаметно отсюда, как истинным любителям искусства, прямо на вечернюю улицу и не хлопнуть пару стаканчиков мартини?
К счастью, в это мгновение они оказались у самого выхода,-- Кристофер с беззаботным видом подхватил:
-- Ну разумеется! Пойдемте!
К сожалению, у самой двери стоял владелец галереи -- его приятель по бизнесу -- осуждающе глядел на него: предательский шаг с его стороны столь ранний уход. Кристофер кислой гримасой и пожатием плеч дал понять: мол, не его вина, действует под напором сил, коим не способен противостоять, наверняка скоро вернется. Но, судя по всему, владелец не понял его пантомимы.
Зашли в "Уэстбери Поло-бар", сели в одной из кабин, заказали мартини. Кэролин Троубридж, пододвинувшись к нему поближе, терлась коленом о его ногу, похваливая его: такой счастливец -- у него есть призвание в жизни, и такое стоящее, ведь он постоянно вращается в очаровательном, волшебном мире книг. А вот у нее призвания нет, печально вздохнула она, если не считать увлечений -- лошадей и парусного спорта. Все это, конечно, далеко не призвание, но ей ничего иного не остается в этом свихнувшемся мире; достаточно взглянуть на первые полосы газет,-- кроме лошадей и парусников, все занятия отвратительно легкомысленны. Не хочет ли он, между прочим, позвать официанта и повторить заказ? Пусть притащит еще два мартини.
К тому времени, как приканчивали вторую порцию, она крепко сжав большими ладонями его голову, глядела уже на него откровенно, прямо в глаза. Своим длинным туловищем, с длинными ногами, она неотвратимо нависала над ним в полутьме бара.
-- Глаза у тебя,-- говорила она,-- как темные, сверкающие на свету озера.
Возможно, к занятиям по геометрии в Чэтхэем-холл она и относилась с прохладцей, не очень-то вникая в эту науку, но вот английский для первокурсников прослушала усердно.
Расхрабрившись от алкоголя таинственно мерцающих бликов, Кристофер предложил:
-- Кэролин,-- они уже перешли на "ты",-- не хочешь ли пообедать со мной?
-- Ах, Кристофер, какое милое джентльменское предложение! -- И тут же его поцеловала -- прямо в губы.
Рот у нее большой, как и все остальное, и губы влажные -- так он их и запомнил.
-- Так что же,-- вымолвил он, когда она наконец, оторвалась от него,-идем или нет?
-- Ах, мой дорогой, прекрасный, маленький манекенчик! Ничто на свете не доставит большей радости! Но увы -- я занята всю неделю, до следующего вторника.
Посмотрела на часы, живо соскочила со стула и набросила плащ, воскликнув:
-- Бам-бам-бам! Опаздываю жутко! Весь этот проклятый вечер на меня будут злиться, наносить мне оскорбления, трепать меня за ухо и при этом подозревать самое худшее. Ну кто поверит, что я всего лишь посетила художественную галерею ты, негодный мальчишка! -- Наклонилась, клюнула его в затылок.-- Ах, какое блаженство! -- И была такова.
Кристофер заказал еще мартини, пообедал в одиночестве, все время вспоминая ее влажный поцелуй и странную манеру, в которой она изъяснялась. В один прекрасный день -- не всегда же она будет так занята -- он встретится с ней, непременно. Разумеется, не в своем книжном магазине.
"Черт бы подрал того, кто там звонит!" -- рассердилась Кэролин, снимая трубку телефонного аппарата на стене в кухне,-- как это она забыла его переключить. Когда ждала к себе Скотти, всегда просила телефонистку на коммутаторе перехватывать все другие звонки,-- ведь ничто так его не разъяряло, как ее разговоры с другими мужчинами. Развод там, не развод, но она любит его -- и все же, надо признать, он подозрительный невротик.
-- Хэлло! -- сказала она в трубку.
-- Кэролин,-- ответил мужской голос,-- это Кристофер...
-- Извините, Кристофер, Вы не туда попали.-- И повесила трубку.
