Завывание раздалось, когда Виктор целовался с Люсей после замысловатого па танго в тесной передней. Возникнув где-то под полом, вой проник в дом, разрушил тишину, сорвал занавеси, протрезвил присутствующих и ушел вверх, через потолок, в звездное небо, чтобы пронестись над лесом глухим лешачьим “ууу”. От сотрясения неодобрительно качнулась старенькая люстра в большой комнате дачи.
Притворяшки сбились в кучу.
— Что это было? Что? — шептали девушки.
А ребята отвечали громкими, нарочито бодрыми голосами:
— Здорово подстроено! Во дает!
Вдруг голос Худо сказал:
— Внимание и спокойствие, друзья! Среди нас кто-то чужой.
Все смолкли, точно сразу онемели. Было страшновато. Принялись про себя пересчитывать присутствующих.
— Восемь, — сказал Виктор. — А сколько нас должно быть?
— Семь!
— Спокойно, — сказал Худо. — Снимайте маски. Пусть каждый покажет себя.
Виктор с интересом наблюдал, как они высвобождаются из тряпок, опасливо посматривая на соседей. Внезапно все бросились в угол комнаты, расчищая пространство между собой и фигурой в белом, сиротливо приткнувшейся у стены. Даже Худо и Виктор поддались общему испугу, отошли шага на два.
Напряженно молчали, учащенно дыша и не сводя глаз с фигуры. Она стояла, окаменев, не шевелясь, беззвучно.
— Мне очень страшно, — жалобно шепнула Люська.
— Молчи! — зашикали на нее.
Потом, вспоминая, Виктор восстановил свое главное тогдашнее чувство: нетерпение и злость. Хотелось шагнуть вперед, ударить, разрушить. Но сдержался. Чувствовал, будет нарушен ход каких-то событий, где ему отведена роль в лучшем случае зрителя. Вперед вышел Худо. Не подходя к фигуре в белом, он воскликнул:
— Ты кто? Кто ты?
Фигура качнулась. Склонясь в немом приветственном поклоне, отделилась от стены, плавно двинулась к выходу. Будто магнитом потянула она за собой художника. Виктор с интересом наблюдал этот немой спектакль. Незнакомка скрылась в передней, Худо ринулся за ней, и тогда погас свет. Раскатистый вопль ужаса пронесся по комнате. Они услышали вскрик Худо и разобрали его слова:
— Пусти, ну пусти, пусти же!
Виктор отмечал потом, что именно в этот момент общий страх, если только он может быть общим, был наибольшим.
В окна дачи проник лунный свет. Косо и неровно осветил он растерянных притворяшек. Затем они увидели спину Худо, выходящего из передней. Натужное движение. Худо был не один, к нему кто-то там цеплялся, удерживая, тормозил. Олег отбивался, нелепо взмахивая руками, повторяя:
— Пусти же, пусти!
Они услышали странные звуки, нечто вроде щелканья кастаньет, бряцанья, сухих ударов по дереву. Худо упал на спину, и они увидели, что он отбивается от скелета. Рослый, слабо светящийся голубым огоньком человеческий костяк наседал на художника с ловкостью борца самбо. Рассмотрев скелет, Виктор рассмеялся. Вот оно что! Притворяшки в своем детском репертуаре. Впрочем, в полутемной комнате танец Худо со скелетом выглядел эффектно. Мертвяк прочно приклеился к Олегу. Повторял все движения. Независимо и горделиво тряс черепом. Лязгал, щелкал, сухо трещал. Поглаживая Люсины плечи, Виктор почувствовал, как она дрожала в ознобе. “Неужто верит?” — удивился юноша. Он подошел к изнемогающему Худо, и ударом ноги переломил хребет скелету.
— Солдат — всегда солдат! — сказал Худо.
Притворяшки ринулись добивать привидение. Они растащили его по косточкам. Что осталось, Худо и Виктор вынесли в переднюю.
— Мне все понятно, — сказал Виктор, вворачивая пробки над электросчетчиком, — одно неясно: как он двигался там, в комнате. Ты же не подходил к нему?
Худо как-то странно глянул на него.
— Это не самое сложное, — уклончиво сказал он.
— Вот и получен первый ответ из бездны! — торжественно и насмешливо объявил Виктор, когда они снова собрались за столом.
Но притворяшки отвергли его насмешку и принялись всерьез толковать символику скелета. Все сходились на том, что Худо в скором будущем придется нелегко. Маримонда рассказала несколько своих снов со скелетами. Все они плохо кончились: неудачами и болезнями. Таня припомнила какую-то жуткую новогоднюю историю, где фигурировали скелеты и покойники, но ей не дали кончить.
