– Ваше преступление – противозаконное владение венерианской боевой машиной и приведение оной в полное рабочее состояние, – продолжала королева, сурово глядя на внезапно побледневшего мужчину в кресле-каталке. – По английским законам, это преступление карается смертью.
Мир, казалось, закружился, Эйнштейн почувствовал, как им овладевает слабость, и бессильно обмяк на подлокотниках кресла. Поспешно приблизившись к нему, лорд Карстерс взял друга за локоть, не давая ему соскользнуть на пол.
– Ваше величество, могу ли... позвольте мне выступить в его защиту, – начал было лорд Карстерс в отчаянной попытке добиться снисхождения.
– Однако! – громко перебила его королева Виктория. Толпа затаила дыхание. Она дала всем почувствовать страшную силу своего гнева, а затем позволила легкой улыбке коснуться ее губ. – Принимая во внимание ваши недавние заслуги в служении короне, вы полностью прощены, профессор Эйнштейн.
Облегченно выдохнув с такой силой, что заколыхались гобелены на стенах, толпа сочувственно зашумела.
Возвращая ливрейному пажу цепь своего такого недолгого рыцарства, проф. Эйнштейн тепло с ней попрощался. А, ладно, как нажито, так и прожито.
С обеспокоенным выражением лица профессор подался вперед, насколько мог.
– Ваше величество, – напряженно прошептал он. – Полагаю, у меня нет никакой надежды сохранить те уцелевшие части треножника, которые я уже собрал?
– Не злоупотребляйте своим везением, Феликс, – едва слышно ответила королева Виктория. – Лорд-мэр хочет снять вам голову за уничтожение его резиденции, а принц Альберт не вполне убежден, что вы не несете прямой ответственности за весь этот инцидент.
Вытерев рот рукавом, принц-консорт сердито посмотрел на профессора с явной и открытой неприязнью.
– Да, понимаю, – пробормотал проф. Эйнштейн. – Тогда; благодарю вас за снисходительность, ваше величество.
Королева незаметно для всех слегка пнула его.
– Да перестаньте вы дуться. Я знаю, что вы не виноваты, и на следующей неделе, когда шум поутихнет, вас снова произведут в рыцари. А теперь будьте молодцом, откатитесь в сторону и примите самый серьезный вид.
В самом деле? Превосходно! Маскируя подъем духа скорбным выражением лица, проф. Эйнштейн оттолкнулся от красного ковра, являя собой классический образ удрученности и страдания. Несколько человек в толпе всплакнули при виде такого жалостливого зрелища.
Одобрительно кивнув, королева сделала лорду Карстерсу и Мэри Эйнштейн знак приблизиться. Лорд заставил себя поклониться, несмотря на боль, а Мэри сделала самый лучший реверанс, возможный при таких обстоятельствах.
– Лорд Бенджамин Карстерс и Мэри Елизавета Виктория Эйнштейн, похоже, мы мало чем можем вознаградить вас за службу короне и стране, – громко произнесла королева, делая царственный жест маленькой ручкой. – Лорд Карстерс уже произведен в рыцари Британской империи за доблестные действия во время Событий и имеет «Крест Виктории» за подвиги во время бурской войны в Африке.
Переменив позу, королева Виктория улыбнулась Мэри:
– А вы, дорогая, скоро станете леди Карстерс, заняв положение, которому мы до некоторой степени завидуем.
Женский вспомогательный корпус Клуба исследователей закодировал, но один строгий взгляд королевы живо покончил с этим ребячеством. Что за разнузданная толпа хулиганок! – подумала Виктория. – Нужно как можно быстрее взять их под свое покровительство.
– Благодарю за комплимент, ваше величество, – снова попыталась сделать реверанс Мэри.
– О, не делай этого, девочка, я же вижу, как тебе больно, – мягко приказала королева. А затем заговорила громким и повелительным тоном. – И потому мы просим Мэри Эйнштейн и лорда Карстерса принять наше предложение гостеприимства и устроить свою свадьбу здесь, в Букингемском дворце.
Разве что конец света мог бы удержать внимающую толпу от возгласов удивления, восторга, потрясения и необузданной ревности при этом объявлении. Хотя профессору Эйнштейну и полагалось вести себя как наказанному, он заулыбался, словно пьяный оболтус. Мэри зарумянилась, и даже лорд Карстерс был взволнован этой невероятной честью.
