– Надо как-то привлечь его внимание, – прошипел Филин.
– Интересно, как? Может, окликнуть его? – Издевка в моем голосе перекрывала даже рокот людского моря.
– А-хилл! А-хилл!
Рев толпы оглушал.
– Уходит, – проскулил Жбан, – глядите, уходит же!
И правда. Юноше осталось пройти еще всего пять ступеней, а у подножия лестницы его со спутницей уже ждало длинное черное авто с раззявившимися дверцами.
– Надо крикнуть что-нибудь выбивающееся из общего фона, – деловито предложил Филин.
– Например, что? «Ахилла – на мыло?»
– Придумай что-нибудь. Вспомни. Может, дед тебе что-нибудь говорил.
Я напрягся. Дед говорил мало. В последние годы он все больше молчал, перебирал корявыми пальцами плети винограда или покачивался взад-вперед в своем кресле. Разве что…
– Живая собака… ЖИВАЯ СОБАКА ЛУЧШЕ МЕРТВОГО ЛЬВА! – заорал я во всю глотку.
Жбан кинул на меня безумный взгляд, даже Филина перекосило.
– Давно ли ты стал цитировать Екклезиаста?
Я отмахнулся, впившись взглядом в широкую спину.
Юноша сделал еще шаг… и остановился. Зашарил глазами по толпе. Я не помнил толком дедушкиных слов, поэтому проорал еще раз:
– Лучше быть последним рабом на земле, чем владыкой в царстве мертвых! – и замахал рукой.
Юноша пошел назад. Спутница повисла у него на рукаве, но он отодвинул ее в сторону, как подвернувшуюся под ноги утварь.
Приблизившись, он всмотрелся в нашу троицу. Совсем как с мадемуазель Верой: пару секунд его взгляд скользил с одного лица на другое, а потом остановился на мне.
– Я где-то тебя видел.
Фотографы тут же ослепили меня вспышками, один из репортеров метнулся было к нам с микрофоном, однако серый человек его вежливо, но твердо отстранил.
– Я где-то видел тебя.
Голос юноши совсем не подходил к его гламурной внешности. Сорванный был голос, хриплый – таким голосом командуют наступление и бросают в бой сверкающую щитами фалангу. Я был бы не прочь обзавестись таким.
– Тебя или кого-то похожего.
Я усмехнулся:
– Может быть, в фильме? Дедуля мой – Одиссей. Знаете, этот, который коня придумал и много чего еще. Феникс победы.
Ахиллес рассеянно улыбнулся:
– Хорошая шутка. Нет, ну где же я тебя видел? Несколько лет назад… – Он озабоченно нахмурился, но через мгновение лицо его прояснилось. – А, конечно же! Приходил тут один парень. Тоже с компанией. – Он оглядел моих спутников. – Лет десять – или двадцать? – назад. Назвался Телемаком и спрашивал про руно. Здо´рово он был на тебя похож.
Наверное, выражение лица у меня было то еще, потому что Филин обеспокоенно сжал мой локоть. Я отбросил его руку.
– И ты… вы ему рассказали? Что?
Ахилл пожал плечами:
– Не помню. Нет, вряд ли я ему что-то сказал, откуда мне знать – это было до меня.
С каждой секундой он выглядел все более растерянным, и я понял, что стоит форсировать события.
– Я хотел спросить. Не знаешь, где найти Язона?
Лицо Ахилла разгладилось и приняло прежнее доброжелательно-равнодушное выражение.
– Ах, Язон. Он не живет в городе. Покрутился тут какое-то время и решил вдруг заделаться отшельником. Ищите его на острове, на реке. Он там, кажется, капусту разводит или что-то в этом роде.
Из-за моей спины просунулось с дюжину рук с фотографиями знаменитости.
– Ааавторгаф! Пааажалуйстааа! – простонал тонкий девичий голос.
Таким, возможно, Ламия заманивает в могильную тьму младенцев. Ахиллес покорно вытащил из кармана «паркер», отвинтил золотой колпачок и принялся выводить затейливые подписи – но мы уже выбирались из толпы.
* * *
– Не проплывем! Точно не проплывем, я тебе говорю. Я еще, когда мы наверх шли, специально посмотрел – там сплошные отмели. Завязнем.
Мы стояли на пирсе и пререкались. Остров тянулся выше по течению полоской речного тумана. Темные купы деревьев, легкий дымок над кронами – все это было очень близко, но оказалось недосягаемым.
– Может, вплавь? – нерешительно предложил Жбан.
Филин постучал костяшкой согнутого пальца по лбу:
– Вплавь? По Ахерону? Пишите письма. – Он безнадежно поглядел на остров. – Вот ленивые гады. Хоть бы паром какой пустили…
– Куда едем, молодые люди?
Старческий голосок был подозрительно знакомым. Обернувшись, мы уставились прямо в морщинистую физиономию Флегия. Золотой зуб окатил нас сиянием. Старец улыбался.
