Минута обсуждения — это был один из методов информационного штурма, принятый в Горячей Роте. Но в данной ситуации я решил идти от противного и вместо минуты обсуждения предложил минуту молчания.
Молчание прервала Рея.
— Я поняла! Если убрать скрипучесть, то тягучесть не будет мешать, а вместе они перекрывают друг друга.
— Хорошее предложение — убрать скрипучесть. А как?
Ильдико, как всегда, задала вопрос в лоб.
— Девочки, вы помните у нас было упражнение — говорить известные фразы наоборот? — спросил я.
— Конечно! — дружно ответили девочки.
— Давайте прослушаем текст наоборот и с большей скоростью. Это, кажется, называется «играть на реверсах».
Честно говоря, я предложил эту идею потому, что понял, что мы застряли. Нет ничего хуже, чем застрять на месте. Как говорил великий китайский полководец Сунь-цзы: «Предложи безумную идею, если попал в тупик».
— Здорово! Как же я забыла! Леонардо да Винчи тоже шифровал свои записи в дневнике зеркальным письмом, — Ильдико вновь продемонстрировала знание истории Земли. — Жаль, что я сама не додумалась до этого.
— Ильдико, а кто это? Про кого ты вспомнила? — спросила голубка Рея.
— Был такой удивительный персонаж в истории Земли — ученый, который опередил на много веков свое время. Но давайте, давайте скорее попробуем!
И мы попробовали. Мы взяли хрусталики, сосредоточились и как бы прокрутили информационный поток наоборот. Поразительно! Вместо скрипуче-тягучего шума мы вдруг услышали тихий человеческий, то есть, простите, гномий голос. Это была победа. Мы сделали первый шаг к расшифровке дневника и услышали смех. Из портала выходили наши родители — мои, и Ильдико. У трансформеров родителей не было.
— Догадались! — сказал отец Ильдико. — А вы спорили со мной! Говорили, что ни за что не догадаются.
— Это что же, вы над нами поиздевались? — Синие глаза Ильдико метали молнии. Казалось, она забыла, что перед ней Мудрейшая и почетные граждане Нашего Мира.
— Ильдико! Ты думай, что говоришь! Дневник слишком серьезная вещь, чтобы вас не подстраховать. — ответила Лотта.
— Это был последний экзамен, — вступила в разговор моя мама. Она говорила очень тихо и поэтому все замолчали.
— Так решил Совет. Дети …
— Мы не дети, — отрезала Ильдико.
Моя мама тихо засмеялась. Будто колокольчики зазвенели. И было в этих колокольчиках столько любви к нам, что мы опустили головы. Мы поняли — они так боялись за нас, что придумали этот последний экзамен, проверяя нашу смекалку, готовность работать вместе и готовность выполнить приказ.
— Так вы расшифровали дневник сами? — спросил я.
— Да, Мавка, — ответила Лотта.
Глава 7. Что рассказал дневник
Отец Ильдико достал хрусталик побольше тех, что дали нам. Цвет его тоже был необычный — сиреневый с фиолетовыми переливами. Сим поставил хрусталик на каменное возвышение около одной из колонн и сказал:
— Давайте послушаем. Здесь на голос Корнелиуса уже наложен голос переводчика.
Сначала раздался тихий свист, а затем зазвучали два голоса — Корнелиуса и … Лотты.
— Ничему не удивляйтесь. Просто слушайте, — сказала Лотта, заметив наше удивление. И мы стали слушать.
«Я, Корнелиус, гном, по прозвищу „Глубокопроникающий“ начинаю вести этот дневник, потому что хочу, чтобы содеянное мною стало известным. Кто найдет мой дневник? Я не знаю этого, но чувствую, что дневник будет найден обязательно.
Прозвище „Глубокопроникающий“ дали мне мои воспитатели еще в детстве, потому что я всегда стремился докопаться до сути знания.
— Почему кирка основной инструмент гнома? Нельзя ли рубить новые пещеры в толще гор иначе?
— Почему нужно держать знания в секрете?
— Почему каждый мастер владеет только одним ремеслом?
Мои бесконечные „Почему?“ доводили воспитателей. Никто не хотел со мной долго заниматься. От меня старались избавиться, потому что я упрямо искал ответы на самые разные вопросы.
И вот однажды очередной воспитатель на очередное мое „Почему?“ раздраженно воскликнул: „Прямо как проклятый мастер Гортензий! Он тоже начинал со всяких почему, а теперь сидит в Кристаллическом Подземелье Заключенных!“
Я замер. Впервые я услышал о том, что кто-то еще осмелился задавать вопросы и искать ответы! Но после этих слов замер и мой воспитатель. Мне даже послышался его шепот: „Сорвался! Проклятый мальчишка.“.
