— Тогда поделись. Мне тоже интересно.
— Не знаю, как тебе сказать. Ты ведь скоро уезжаешь в Джорджию в колледж. — Голос у нее дрожал, но она пыталась говорить бодро. — Нам хорошо было вместе, правда?
— Я тоже думал об этом. Но что поделаешь, ведь надо получить профессию.
— Конечно.
— Я буду скучать по тебе, но ведь есть каникулы. Я постараюсь на лето устроиться здесь на работу.
— Ты здорово все продумал, да?
— Котенок, это же не зависит от нас. Ты же знаешь, я всегда хотел попасть в этот колледж.
— Знаю, — вздохнула она. — Но я очень боюсь, что ты встретишь другую девушку и забудешь меня.
— Зачем мне другая, если у меня есть ты? Когда-нибудь ты поймешь, почему я так хочу стать инженером-строителем. Они ведь ездят повсюду, по всему миру. Строят тоннели, мосты. Вот это настоящее дело! Инженеры везде нужны, а хороший инженер сам решает, в какой стране ему работать.
— Я знаю, ты давно об этом мечтал.
— Кэтти!
— Что?
— Ты пойми, мне очень не хочется расставаться с тобой.
Кэтти снова прижалась к нему.
— Может, это смешно, малыш, но иногда мне кажется, что, если другой парень прикоснется к тебе, я его убью.
— Правда?
— А в себе ты уверена, зайка? Я не хочу, чтобы ты из-за меня весь год сидела дома.
— Все равно без тебя я не хочу никуда идти.
— Пять лет — долгий срок... Подумай. Мне иногда хочется столько сказать тебе, но я не желаю тебя связывать. Надо сначала знать, насколько это у нас серьезно.
Кэтти вздохнула.
— Никогда не думала, что в жизни столько проблем.
* * *
Рано утром, в Буффало, новобранцев покормили в привокзальном ресторане, и, поев горячего, Дэнни понемногу начал приходить в себя и даже ощутил некоторое нетерпение — когда же они прибудут на место? Солнце светило в окна поезда и манило, звало, пробуждая знакомую всем мужчинам жажду приключений. Поезд постепенно заполнялся призывниками, которые садились почти в каждом большом городе.
— Привет, меня зовут Тэд Дуайер, а это Робин Лонг.
— Дэнни Форрестер, а тот тип наверху — Элкью Джонс.
— Как насчет перекинуться в картишки, ребята?
— Неплохая идея. Все равно до Чикаго еще далеко.
— В поезде уже полно народу.
— Будет еще больше.
Миля за милей рельсов, миля за милей американской земли, и долгие разговоры ни о чем, тягостные мысли о доме.
В туалетной предприимчивый тип по имени Шэннон О'Херни организовал нечто вроде мини-казино. О'Херни был здоровый малый, компанейский и разбитной, поэтому вскоре вокруг него собралась группа восторженных слушателей, а потом началась игра, сопровождаемая обильной выпивкой...
* * *
Генри Форрестер сидел в большом мягком кресле, погрузившись в воскресную газету. Бад, обложившись игрушками, расположился прямо на полу. Комнату наполнял голос футбольного комментатора:
— А сейчас, друзья, тридцатисекундная пауза для радиопереклички...
— Дэнни! — послышался из кухни голос миссис Форрестер. — Ты бы поторопился заехать за Кэтти. Ужин будет готов через полчаса.
— Хорошо, мама, уже еду.
— Бад!
— Ну, чего? — недовольно откликнулся тот на голос матери.
— Начинай накрывать на стол.
Ответ Бада потонул в возбужденном реве стадиона и пулеметной скороговорке спортивного комментатора:
— ...Только что Микки Паркс вышел на замену. Он заменил Кай Олдрича в центре. Кстати, если вы не знаете, то Микки дальний родственник адмирала Паркса. Микки, безусловно, один из любимцев публики. Четвертый сезон он выступает...
— Мы прерываем радиотрансляцию футбольного матча для передачи экстренного сообщения. Только что японскими самолетами атакована американская военно-морская база в Перл-Харборе. Мы будем постоянно держать вас в курсе событий...
— ...Итак, четвертый сезон Микки Паркс играет за «Краснокожих»...
— Ты слышал, отец?
— Гм... Что? Я тут вздремнул малость.
Зазвонил телефон. Бад поднял трубку и передал ее Саре Форрестер. Она несколько секунд слушала, а потом крикнула мужу:
— Генри! А где находится Перл-Харбор?
* * *
Генри Форрестер тихо постучал в комнату Дэнни и, отворив дверь, вошел. Его старший сын лежал на кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок.
Окинув взглядом стены, увешанные фотографиями футбольных знаменитостей и команд, в которых играл Дэнни, Генри Форрестер присел на стул.
