Вдруг стоявший неподалеку наблюдатель вытащил из-за пазухи грязную тряпицу и вытер ею лицо. Это был сигнал тревоги. Ганс пригляделся и увидел, как из облака дыма проступила демоническая фигура надсмотрщика.
Черт возьми! Это был Уктар. Бантаг был невероятно глуп и именно поэтому представлял нешуточную опасность. Если Уктару казалось, что какой-то скот умнее его, он обязательно должен был помучить, а то и убить того, кто вызвал его раздражение. К тому же у Уктара была отвратительная привычка подолгу стоять рядом с рабочими и смотреть, как они надрываются. Иногда он мог проторчать так час или больше, прежде чем двинуться дальше. К тому времени рабочие начинали буквально валиться от усталости, потому что угрожающий взгляд бантага вынуждал их трудиться в бешеном темпе. Если он на этот раз остановится около угольной кучи, они не смогут закончить пробивку тоннеля до окончания очистки печи и ее нового заполнения. Это будет означать задержку работы минимум на неделю, а чутье подсказывало Гансу, что если на Праздник Луны будут отобраны люди, посвященные в тайну побега, кто-нибудь из них обязательно выдаст их секрет в надежде спасти свою жизнь.
Уктар замедлил шаг и остановился рядом с четвертой плавильней, наблюдая за тем, как рабочие готовятся к выплавке. Он находился всего в тридцати ярдах от них. Ганс проглотил комок в горле и поманил к себе Григория.
— Скажи нашим, чтобы продолжали работу.
Глаза Григория расширились от удивления.
— Но ведь он может услышать!
— Мы заглушим эти звуки. Если нам придется останавливаться каждый раз, когда поблизости окажется один из бантагов, мы никогда не закончим. Этот тупица ничего не заметит.
Ганс старался, чтобы его голос звучал бодро, но от напряжения у него судорогой свело живот.
Григорий сделал знак наблюдателю, который спрятал свою тряпку обратно за пазуху.
— Больше не давай отмашки, если только он не подойдет к тебе вплотную, — шепнул Ганс своему человеку и продолжил обход.
Он медленно пересекал цех, нацепив на лицо маску невозмутимости. У входа одна бригада рабочих загружала на платформу последнюю партию рельсов, а их товарищи, пыхтя, оттаскивали обратно в цех тяжелые тачки с деревянными колесами.
Около открытых ворот, уперев руки в бедра, стоял Карга, а рядом с ним пленник-писец заполнял сопроводительные бумаги для отправки груза. Закончив, писец согнулся в поклоне и, дрожа, ждал распоряжения надсмотрщика. Карга пролаял ему команду, и человека как ветром сдуло. Ганс тоже двинулся было дальше.
— Эй ты!
Карга покинул свое место у ворот и направился к Гансу. Шудер склонил голову и ждал.
— Ты должен идти!
Ганс удивленно поднял глаза на надсмотрщика.
В руке Карги поблескивал медальон из чистого золота, висевший на тяжелой серебряной цепи. Это был знак, что тебя призывает кар-карт. Человек или бантаг, в руках у которого был этот медальон, находился под защитой правителя степей, будь он в соседней юрте или на другом конце Валдении.
— Выйди за ворота. Там тебя ждет провожатый.
«Не думай, — стучало в голове у Ганса, — не думай об этом».
Низко поклонившись, он взял медальон и попятился прочь от Карги. Он понимал, что надсмотрщика мучит любопытство, почему кар-карт захотел поговорить с пленником. Карга боялся, что Ганс расскажет Гаарку о том, что он предпочел бы сохранить в секрете.
— Я побеседую с тобой, когда ты вернешься, — пробурчал бантаг, когда Ганс отвернулся от него.
Намек был очевиден. Пожалуешься на меня кар-карту, и кому-нибудь придется за это заплатить. Кому-нибудь из близких тебе людей.
Ганс вышел из здания фабрики, краем глаза поглядывая на паровоз и платформы. Всем людям, кроме тех немногих, кто работал на поездах, было строжайше воспрещено проявлять интерес к железной дороге и локомотивам. Одно лишь прикосновение к паровозу означало немедленную смерть. Ганс шел медленным шагом, стараясь запечатлеть в памяти все детали. На его взгляд, локомотив выглядел необычно, он был слишком массивным и каким-то неуклюжим, его формам явно недоставало изящества, отличавшего модели Фергюсона. Единственным украшением служили развевавшиеся конские хвосты и коллекция человеческих черепов, выложенных в ряд над скотосбрасывателем. В кабине машиниста сидел Алексей. Ганс чуть заметно кивнул ему и пошел дальше.
