Поймите правильно. Обделенной я себя не чувствую. Но окружающие считают именно так.
Что касается детей… Материнский инстинкт во мне говорит редко и негромко. Так сказать, вполголоса. Иногда, когда я вижу хорошеньких, нарядных, похожих на кукол детей, я начинаю грустить и упрекать себя за нерешительность.
Но иногда!
Вот вам пример. Недавно моя разведенная соседка ушла по делам и оставила меня один на один со своим шестилетним сыном Костиком. (Причем мотивировала свою инициативу очень просто: «Ты же все равно безработная…» Очевидно, она считала, что Костик послужит мне утешением.)
Тех, кто думает, что дети в этом возрасте угрозы для жизни не представляют, — прошу на мое место.
Внешне Костя ангелоподобный ребенок. Он похож на кудрявых темноволосых херувимов, которых так любили изображать художники и скульпторы итальянского Ренессанса, украшая различные палаццо. Надо сказать, что раньше мы близко не пересекались. Я целый день бывала на работе, а в промежутках — на другой работе. Костик исправно посещал садик. Иногда мы с ребенком встречались на лестничной клетке, и никакой антипатии он у меня своим внешним видом не вызывал. Мне даже нравилось то, как бойко Костик произносит: «Здравствуй, тетя!». Подозреваю, что слово «тетя» произносилось по наущению мамы, которая младше меня почти на десять лет, но при этом на двадцать кило толще. В любом случае, за эту ядовитую вежливость я ребенка не винила.
Поэтому, когда Галка привела и оставила сына на мое попечение, никаких дурных предчувствий у меня не возникло. Костик сидел на диване и смотрел на меня, а я сидела напротив, смотрела на него и думала: «Ничего страшного. Учись обращаться с детьми, может, пригодится когда-нибудь».
— Если сильно надоест, дай ему по заднице, — посоветовала Галка в дверях.
— Детей бить непедагогично, — возразила я.
— Ну-ну, — сказала Галка, и ухмылка на ее круглом лице стала походить на чашу с ядом. Впрочем, тогда я не обратила на нее никакого внимания.
— Костик, ты же не будешь баловаться? — спросила я его, вернувшись в комнату.
— Не буду, — пообещал ребенок и посмотрел на меня честными, чистыми глазами.
— Умничка моя, — умилилась я, — пойдем в кабинет.
Я отвела ребенка в небольшую комнату, которая называлась кабинетом из-за больших книжных шкафов, занимающих целую стену. Раньше это было излюбленное место пребывания моего папочки, пока он не слинял из дома вместе с лучшей маминой подругой. Но об этом после. Главное, что в комнате с одной стороны стояли книжные шкафы со множеством полок, а напротив них располагалась старенькая тахта. В принципе, ее уже давно следовало оттащить на свалку, но наше мудрое правительство не могло допустить, чтоб я так перегружалась. Подсчитывая в конце месяца зарплату и выбирая между проездным и кефиром, с одной стороны, и половиной диванной подушки, с другой, я отдавала предпочтение единому и кефиру. Тахту приходилось беречь. Я накрыла ее стареньким, но симпатичным пледом и старалась садиться на нее как можно реже. Можно сказать, что тахта служила в комнате декоративным украшением.
— Костик, ты знаешь свой вес? — спросила я ребенка.
Ребенок доверчиво помотал кудрявой головой. Я окинула его оценивающим взглядом.
Упитан, но не слишком. Килограмм двадцать-двадцать пять. В общем, тахта выдержит.
Я порылась в шкафу и достала из него чудесную старую книжку сказок братьев Гримм. Она была моим лучшим другом в возрасте Костика, и я не представляла себе ребенка, который останется равнодушным к многочисленным ярким иллюстрациям.
— Костик, ты умеешь читать? — спросила я на всякий случай.
— Умею, — не обманул ребенок моих ожиданий.
— А ты любишь книжки?
— Люблю, — снова порадовало меня дитя.
— Тогда возьми, почитай…
И я положила на тахту огромную книгу.
— Странички аккуратно переворачивай, книжку не поднимай. Она слишком тяжелая, — заботливо напутствовала я.
— Ага.
— Сядь, я сама положу так, чтоб удобней было.
Ребенок забрался на тахту с ногами. Я развернула к нему книгу и спросила:
— Удобно?
— Удобно, — покорно ответил Костик. Я посмотрела на него с некоторым сомнением. Уж слишком он покладистый.
