* * *
Однажды в новостях сообщили, что океан начал таять, и мы всей семьей снова отправились на побережье. Земля как раз пересекала орбиту Марса. Достающийся Земле свет Солнца не должен был значительно повысить температуру, но Двигатели Земли достаточно нагревали ее поверхность, чтобы растопить льды моря. Как чудесно было выходить наружу без неуклюжего термального скафандра. Двигатели Земли по-прежнему освещали небо нашего полушария, но на другой стороне планеты люди по-настоящему почувствовали приближение Солнца. Их небо было голубым, ясным и чистым, а Солнце светило так же ярко, как до отлета. Но с воздуха мы не заметили никаких признаков таяния. Мы видели только белую бескрайнюю ледяную пустыню. Разочарованные, мы вышли из машины. В тот момент, когда мы закрывали дверцы, мы услышали рокот, как от землетрясения, который, казалось, шел из глубины самой планеты. Казалось, будто Земля вот-вот взорвется.
– Это шум океана! – закричал отец, перекрывая рокот. – Резкое повышение температуры неравномерно нагревает толщу льда – это похоже на землетрясение на суше!
Внезапно этот низкий рокот прорезал резкий звук, похожий на удар грома, что вызвало радостные крики зрителей, стоящих позади нас и наблюдающих за морем. Я увидел, как появилась длинная трещина, прорезавшая замерзший океан подобно черной молнии. Рокот продолжался, и на льду появилось еще больше трещин. Из трещин хлынула вода, и ее потоки залили ледяную равнину.
По дороге домой мы из окон смотрели на пустынную землю внизу и видели широкие полосы диких трав, выросших из земли. Всевозможные цветы цвели пышным цветом, увядшие леса покрылись нежно-зелеными листьями. Жизнь взялась за дело обновления, как будто ей нельзя было терять время.
С каждым днем Земля все ближе подлетала к Солнцу, и сердца наши все больше сжимались от страха. Все меньше людей поднимались на поверхность полюбоваться весенним пейзажем. Большинство пряталось в подземной глубине не для того, чтобы укрыться от приближающегося жара, потоков дождя и ураганных ветров, а чтобы спастись от медленно наползающего ужаса перед Солнцем. Однажды ночью, когда я уже лег спать, я подслушал, как мать тихим голосом сказала отцу:
– Может, и правда уже слишком поздно.
– Такие же слухи ходили в течение последних четырех перигелиев, – ответил он.
– Но на этот раз это правда, – настаивала она. – Я слышала это от доктора Чандлер. Ее муж работает астрономом в Комиссии по навигации. Вы все его знаете. Он сказал ей, что они наблюдают ускоренный рост концентрации гелия.
– Послушай, моя дорогая, мы не должны терять надежду. Не потому, что надежда реальна, а потому, что мы должны вести себя, как подобает благородным людям. В Солнечную эру благородство предполагало богатство, власть или талант, а теперь нужна только надежда. Это золото и драгоценность нашего времени. Не важно, как долго мы проживем, мы должны сохранять ее! Завтра мы скажем то же самое нашему сыну!
Как и все остальные, я чувствовал беспокойство и тревогу по мере приближения перигелия. Однажды после уроков я оказался на центральной площади города. Я стоял возле круглого фонтана на середине площади и смотрел на сверкающую воду бассейна, потом на воздушные переливы света на куполе потолка. В этот момент я увидел Линьгэ. Она держала в руке маленькую бутылочку, а в другой – короткую трубочку. Она выдувала мыльные пузыри, ее глаза пристально следили за каждой цепочкой пузырьков, улетающих прочь. Смотрела, как они исчезали один за другим, потом выдувала следующую цепочку.
– Ты все еще любишь выдувать мыльные пузыри в твоем возрасте? – спросил я, подходя к ней.
Кажется, Линьгэ обрадовалась при виде меня.
– Давай совершим путешествие!
– Путешествие? Куда?
– На поверхность, конечно! – Она провела рукой по воздуху и при помощи компьютера на запястье создала голограмму пляжа на закате. Легкий бриз шевелил листья пальм, а белые волны прибоя набегали на берег. Пары влюбленных усеяли желтый песок, черные силуэты на фоне моря в золотистых искрах. – Мне это прислали Мона и Даган. Они путешествуют по всему миру. Говорят, что на поверхности не очень жарко. Снаружи так хорошо! Поехали!
