Судя по записной книжке Гайтана, именно на 9 апреля на два часа дня была назначена его встреча с Фиделем Кастро. Естественно, консервативное правительство Колумбии и правая пресса уверяли, что кубинцы замешаны и в убийстве, и в заговоре с целью сорвать Панамериканскую конференцию и инициировать восстание.
Через много лет Маркес признавался, что в ту апрельскую ночь, бегая по Боготе, кому-то помогая, куда-то пробираясь, где-то прячась, что-то «реквизируя» (с братом и друзьями они ограбили магазин с разбитой витриной, Луис Энрике обзавёлся небесно-голубым костюмом, в котором много лет будет щеголять их отец, а Габо — красно-коричневым дорогим портфелем из мягкой телячьей кожи), он размышлял о своей жизни, о стране, в которой живёт, о континенте.
И к утру, когда рассвело, у пруда в каком-то парке он пришёл к убеждению, что рассказы его страшно далеки от действительности. И что бы ни говорили, ни писали о нём критики — никакой он ещё не писатель. Габо решил возвратиться к Карибскому морю, в Барранкилью, где прошла его юность, где была жизнь, которую он знал и о которой хотел писать. Он чувствовал, что уже не может не писать. Но дабы обратиться к литературе во всеоружии, решил стать журналистом.
Вторая древнейшая профессия (к представительницам первой, как мы уже знаем, он с отрочества был неравнодушен) сразу и навсегда захватила его. Маркес постепенно стал первоклассным, одним из лучших репортёров не только в Латинской Америке, но в мире середины XX века. Очерки, репортажи его и сейчас, в XXI столетии, интересно читать, притом жителям всех континентов.
А начиналось всё в старинном пиратском городе Картахена, куда, не имея денег, на крыше почтового грузовика переехал Габриель из Барранкильи, где так же, как в столице, в связи с беспорядками временно был закрыт университет и почти не выходили газеты. Поначалу Маркес пошёл в гостиницу «Суиса», но хозяин отказался предоставить номер в кредит. До ночи Маркес бродил по Старому городу, обнесённому крепостной стеной, за полночь лёг на лавке на центральной площади, полиция его арестовала за нарушение комендантского часа, и остаток ночи он провёл в камере за решёткой. Но судьба Маркеса хранила. 18 мая 1948 года в старинном районе Гетсемани, где обитали когда-то рабы, он встретил чернокожего писателя, журналиста, доктора Сапату Оливейю, с которым познакомился ещё в одном из кафе Боготы. Оливейя был автором нашумевшего романа «По ту сторону лица» и, скрываясь от политического преследования, бежал из столицы в Картахену, которая в ту пору была чем-то вроде свободного города. Выслушав рассказ Габо о событиях в столице, Сапата отвёл его в редакцию городской газеты «Эль Универсаль» и представил своему другу, учредителю и главному редактору Доминго Лопесу Эскариасу. Оказалось, что чуть ли не весь коллектив газеты «Эль Универсаль», которая выходила к тому времени чуть больше двух месяцев, но успела завоевать популярность среди молодёжи, обратил внимание на рассказы Габриеля, опубликованные в приложении к «Эль Эспектадор». Его приняли в штат на должность корреспондента-комментатора.
Двадцать первого мая 1948 года в новой рубрике «Точка. И с красной строки» (или «Новый абзац») появился первый очерк Маркеса — «Жители города…» Именно так, с многоточием. У начинающих много многозначительных многоточий. Очерк, рассказывающий историю колониального городка Картахена-де-Индиас и его жителей, был столь живо и свежо, с юмором, порой чёрным, написан, что сразу «зацепил» читателей, заставив запомнить имя автора.
А история у Картахены богатейшая — начинающему журналисту с Картахеной явно повезло. История места, где начинаешь, его традиции, атмосфера нередко бывают для художника судьбоносными. Недаром существует такое выражение: genius loci — гений места. Маркес стал молодым genius loci Картахены.
Картахена-де-Индиас была основана испанцами в 1533 году на месте небольшой индейской деревушки. Поскольку место это представляло собой идеальный порт, новый город быстро стал форпостом испанской короны — против посягательств других морских держав, в первую очередь Англии и Франции. Отсюда контролировались важнейшие торговые пути в Перу и Гранаду, начинались захватнические экспедиции, по водам Карибского моря везли многочисленных рабов. И через Картахену в Испанию текли потоки золота. А где золото, там пираты. Картахене, которую Симон Боливар много позже назвал «героическим городом», пришлось стать городом-крепостью, она помнит и яростные атаки головорезов француза фламандского происхождения Роберто Баала, и осады пирата-джентльмена сэра Фрэнсиса Дрейка (к которому четыре века спустя многажды обращался в своём творчестве Гарсия Маркес), и беспримерный по мощи натиск отрядов под командованием сводного брата Джорджа Вашингтона, Лоуренса… «Именно из-за Картахены Южная Америка не говорит по-английски!» — с гордостью говорят картахенцы. Но к середине XX века Картахена, отдав пальму первенства соседней бурной развившейся Барранкилье, стала похожа на женщину со следами былой красоты, живущую ностальгией, — это ли не почва для творчества?
