Украдкой она сообщила Габриелю, что на следующий день после вечерней мессы будет ждать его в церкви. И, уйдя из дома тайком от своей тётушки Франсиски Симодосеи Мехии, с трудом дождалась окончания мессы. Он сразу, едва они встретились, спросил: «Вы пойдёте за меня замуж?» — «Замуж за вас? — переспросила, опешив, Луиса. — Сомневаюсь, все говорят, что вы ветреник, у вас в задней комнате постель для любовниц». — «Если вы мне отказываете, сеньорита Маркес, я не буду ждать вечность. Вы не единственная рыбка в пруду. Для многих девушек Аракатаки я желанный жених и женюсь завтра же». — «А если я соглашусь, то что вы мне сможете обещать?» — «Всё! А именно — что только смерть помешает мне жениться на вас!» — «И мне, — помолчав, — ответила Луиса, — только смерть помешает выйти за вас замуж. Но предупреждаю: мои родители не готовы выдавать меня и будут препятствовать нашему браку, особенно отец». Габриель обнял её и поцеловал в губы. «Особенно отец», — повторила девушка, намекая на то, что до венчания глупостей не допустит, иначе, учитывая понятия отца о чести и его горячность, всё кончится плачевно. (По другой версии, Луиса долго отвергала его ухаживания.)
Отец действительно не хотел расставаться с любимой дочерью, третьей и последней из законнорожденных. Узнав о сделанном предложении, он категорически запретил Габриелю к ним приходить и разослал повсюду гонцов, чтобы те собрали о нём все сплетни и слухи, которых было множество, в особенности касаемо его амурных похождений. Но Луису это не отпугнуло. Молодые переписывались и встречались — на главной площади Аракатаки, в аптеке, в лавке, в церкви, в кинотеатре, на берегу реки Магдалены… Габриель был упорен и храбр: по вечерам он играл на скрипке «После бала» и пел серенады под окнами возлюбленной, боясь схлопотать пулю от её отца. В апреле 1925 года родители решили, что расстояние способно излечить девушку от любви, и отец отправил её с матерью и одной из служанок в Санта-Марту с тем, чтобы они подолгу гостили в городках и селениях у многочисленных друзей отца, и путешествие продлилось целый год. Но будущий отец нашего героя не отступал. Он договорился с коллегами-телеграфистами населённых пунктов, где останавливалась Луиса, и засыпал её пылкими любовными посланиями по телеграфу и почте.
А когда теплоход, на котором приплыли мать с дочерью и служанкой, пришвартовался к пристани в Санта-Марте, первым, кого они увидели на берегу, был Габриель Элихио во фраке и с громадным букетом роз. В бело-розовом платье, с развевающимися на ветру лентами в волосах, Луиса, казалось, от счастья готова была чайкой полететь над волнами. Осознав, что многомесячное путешествие не излечило дочь от любви, а, напротив, до предела обострило чувство, мать, оставив Луису с её старшим братом, отправилась обратно в Аракатаку, чтобы вместе с мужем принять окончательное решение.
Санта-Марта — небольшой городок со множеством церквей. Влюблённая девушка посещала все мессы, делилась переполнявшими её чувствами с подругами, с которыми некогда училась, с монахинями местного монастыря. На исповеди она обо всём рассказала викарию Педро Эспехо, который прежде был священником в Аракатаке и ещё со времён Тысячедневной войны дружил с полковником Маркесом. Проникшись, святой отец дал самые положительные отзывы о Габриеле Элихио Гарсия Мартинесе, притом неоднократно. Одно из писем сохранилось в церкви Санта-Марты — оно напоминает советские характеристики для выезда за границу, где рефреном утверждалось: «Морально устойчив, политически грамотен…» «Да он просто святой у тебя, девочка! — улыбался викарий. — Таким и должен быть истинный мормон!» Падре признавался своему другу-полковнику, что «немножко нарушил тайну исповеди, но ради благого и Богоугодного дела», уверял, что лучше дать согласие на брак — «дабы избежать худших последствий», что Габриель Элихио Гарсия является добропорядочным католиком, что влюблённые составят прекрасную пару… В конце концов скрепя сердце полковник Маркес согласился «отдать дочь за бастарда-метиса, а главное — презренного консерватора». Но оскорблённый Габриель не пожелал видеть родителей невесты даже на свадьбе, сказал, что не хочет их знать, и дал торжественную клятву, что нога его не ступит в дом в Аракатаке. (По другой версии, полковник сам не пожелал присутствовать на свадьбе.)
