Не ходи назад.
Будь между мертвых. Мертвые не праздны,
И помощь дай, не отвлекаясь; так,
как самое далекое, порою
мне помощь подает. Во мне самом.
Потапов спрыгнул со скалы, не помня себя, подошел к сидящей Веронике, поднял ее, отбросил темные очки и стал осыпать горячими отчаянными поцелуями ее лицо, шею, слегка прикрытую темным шелком грудь. Он задыхался. Что-то невразумительно шептал и страстно мечтал только об одном — раствориться в ней, этой так безумно влекущей, истязающей своей близостью женщине, почувствовать ее податливой и беспомощной в своих объятиях, подарить ей миг умопомрачительного блаженства, слиться, растаять, пропасть, сгинуть, потеряться в ее ответных ласках и потом… увидеть на сверкающем солнечном небе серебряные зигзаги падающих звезд…
Огромный осколок каменного монолита с грохотом пролетел в сантиметре от застывших в долгом поцелуе Потапова и Вероники. Она отпрянула от него нервным диким движением и, поняв, что произошло, тихо произнесла:
— Теперь… нас могло уже не быть…
Бледный Потапов обернулся на крик мчащегося во весь опор охранника. Взял руку Вероники, утянутую, как всегда, тонкой перчаткой, и пробормотал еле слышно:
— Почему? Почему… я иногда ненавижу вас. Что это, Вероника? Зачем?
Она долго смотрела прямо ему в зрачки немигающим, полным упрека и страдания взглядом, потом прерывисто вздохнула, точно всхлипнула, и прошептала:
— Просто… вы не можете простить, когда вам врут…
Подбежавший охранник схватился за голову и забормотал что-то на своем языке, но, сразу спохватившись, перешел на английский.
— Такое раз в сто лет случается! Чтобы сорвался со скалы такой камень! У нас целая бригада работает по укреплению этих гор. Здесь все закреплено и миллион раз проверено. Невероятно!
Потапов не сводил глаз с Вероники. Она ничуть не выглядела напуганной или встревоженной. Водрузила на нос сброшенные Потаповым дымчатые заслонки и вновь словно отгородилась от всего мира.
— А вот и катер возвращается, — сообщила она, вглядываясь в море. — Похоже, что наша с Марией прогулка все же состоится. Дети не любят, когда срываются их планы. Я, пожалуй, пойду.
Она неуклюже сползла с утеса, и Потапов долго смотрел вслед ее чуть хромающей неверной походке…
А когда сам спустился вниз, обнаружил сестру Монику, катившую впереди себя инвалидную коляску.
Потапов поспешно нацепил на голову кепку, дабы не нарываться на очередную нотацию сестры Моники, и побрел им навстречу. Он плохо соображал, что происходит. Его губы хранили вкус губ Вероники, руки ощущали ее трепещущую плоть, ноздри сохраняли слабый запах магнолии, который источала ее нежная кожа. Он машинально представился пожилой даме, величественно восседающей в своем инвалидном кресле, которое под стать ее горделивой осанке казалось императорским престолом.
— Каролина Драйвер, — протянула она Потапову свою узкую сухую руку и обнажила в приветливой улыбке полный рот зубов, виртуозно воспроизведенный классным дантистом.
— Вы немка, мадам? — автоматически поинтересовался Потапов.
— И немка в том числе, — гордо сообщила госпожа Драйвер. — Если подсчитать, сколько разных кровей течет в моих жилах, то на ваш вопрос только так и возможно ответить.
Она пустилась в подробнейшие описания своего генеалогического древа, а Потапов, заморозив на лице любезную полуулыбку, окончательно вырубился, и его лихорадочно пульсирующий мозг вычислял вероятность того, как, где и когда он сможет вновь ощутить такое желанное тело Вероники в своих объятиях.
— Ага, попался… неверный свинопас. — Внезапно появившаяся за его спиной Мария запрыгнула на него, повисла, уцепившись за шею.
— Вы что, ваше высочество, одни прогуливаться изволите? — Прижимая к себе девочку, Потапов вернулся с небес на землю и огляделся вокруг.
— Мама разрешила добежать до этой скалы и сразу обратно. Они с Вероникой пошли узнавать насчет катера.
— Мария, дорогая, это госпожа Драйвер. Она очень хотела с тобой познакомиться. — Сестра Моника заботливо поправила подушку за спиной своей пациентки.
Мария спрыгнула с Потапова, изобразила легкий книксен и, задумчиво глядя на новую знакомую, произнесла:
