—???
— Вы в общагу к Кондрату приходили. Он здесь, кстати, тоже работает. Вечером меня сменять придет.
— Смотри-ка ты! От сюрпризы. А ты?… Чего-то не припомню.
— Степан. — Степа протянул руку. — Ну? Помните? Вы ж родня нам. Приятель еще мой, помните? Мамонтёнок.
— А, — усмехнулся Сергей, — Мамонтёнок! Как же! Ну, скажи ты! тесен мир. И Кондрат здесь. Любопытно. Это вот которому мы на Пасху тогда! Помню-помню. Помню. Он ведь за рекой, помнится мне, жил?
— А вы сами? Здесь живёте?
— Нет. Нет, давно уже. В Москве живу. А здесь филиал у нас. Небольшой. И маленький юбилей. Повод. Дай, думаю, съезжу. Посмотрю. Всё же родные, можно сказать, места. Юность-молодость, девицы-красавицы.
— А что за фирма? Можно спросить?
— Американская. Помнишь, может, — ты же на «двадцатом» работал, — начальник снабжения? Анатолий Израилевич? Хотя, конечно, вряд ли… В Америке. Заводы у него. По всему миру отделения. И мы тут. Мышкуем.
— А чем занимаетесь?
— Убийцы мы, — улыбаясь, сказал Сергей. — Блошки, вошки, мандовошки, пиздюки-сороконожки. Муравьи, тараканчики — всё наши клиенты. От таких — до таких. А ты, значит, здесь. — Сергей обвел рукой заснеженный лес. — Красиво, слушай. Тишина… А приятель твой? Мамонтенок, да?
— Колька тоже в Москве. Ба-а-а-альшой человек. Он после армии в наш институт поступил. Потом на заводе, в конструкторском. ПКБ. Аспирантуру закончил. Кандидат наук! Тоже фирма у него. Научная, инженерная. Серьезный человек. Большие дела. С заграницей. На похороны-то приезжал — рассказывал.
— Да-да… В Москве. Любопытно.
— А этот, что с вами в ресторане. Лысый. В подземном переходе у вокзала на саксофоне своем. Бывало идешь — игра-а-ет…
— Жив, значит, Маныч. Ты гляди… А Пистерюгу, я смотрю, снесли. Такие особняки. Ампир!
— Центра.
— Да, место золотое. Что если мы на субботу арендуем? Так где-то: с обеда и допоздна? Как там по времени с субботой?
— Суббота пока свободна. Надо уточнить, но, помнится, свободна.
— Хорошо, сегодня же свяжемся, окончательно решим, оплатим. Давай. — Сергей протянул руку. — Дела. Всем привет, кого увидишь. Передавай.
— Машина какая у вас… Как лодочка.
— Служебная. Ну, удач. Хорошо здесь у вас, спокойно.
Степа вернулся в баню, включил телевизор. Показывали сериал про ментов.
* * *
— А ты что? Думаешь, Гунда — хозяин? — спросил Кондрат.
— А то!
— А заметил как с хоккеистами?
— А чего с хоккеистами?
— А ты погляди. Обрати внимание. В глазки заглядывает, суетится. Заискивает. «Ну как?» «Хреновато сегодня, — этот сквозь зубы, — ковшик подкинешь — сссссь, как пенсионер пописал. Шипит, а толку хер на. Надо чтобы дверь из парной вышибало!» «Исправим. Сделаем. Учтем». Ну — и распиздон мне устроил, гунда поганая. Я что ли баню топил? Сам знает, что сменщик. Теперь перед хоккеистами три тачки топить, будь добр.
— Камни же полопаются, — воскликнул Степа.
— Не наша, на хер, боль! Сказано — сделано. Я передал, ты передай.
— Я не передаст, — засмеялся Степа.
— Мне один клиент, — сказал Кондрат доверительно, — намекнул. У него на нашего Наиля есть.
— Что есть?
— Знает про его делишки. И Гунда его ссыт, я заметил. Тут не так что-то.
— Хоккеисты что ли хозяева?
— Может быть. Этот только наёмный феденька. Полотенца, белья в прачечную возит, дрова, веники заказывает. Не нанять что ли?
— Экономит.
— Дядь Степ, милиционер ты хренов. Доход подсчитай какой! Баня все дни забита. А на праздники за три месяца вперед выкуплено. По двойным-то ценам! Да он срать должен на золотом унитазе, ты что! Нет, — убеждено сказал Кондрат, — так он, фертик.
— Славку вчера поймал.
— Да что ты!?
— Кривой был. Сказал ему: «Еще раз — и перо в зад».
— Ну а что? Пей, да дело разумей. Я Славке говорил.
— Ты же с ним менялся.
— Ну, тяпнули немного. Я его заставлял? Он и датый уже был.
— А Славка говорит, ты ему и прошлый раз почти полную бутылку винища оставил.
— Ну, а чего мне это вино? Мне что есть, что нет.
— Ой, Кондрат.
— Чё «Кондрат», «Кондрат».
— Чего ты его подставляешь?
— Я подставляю? На хер он мне сдался, коммуняга этот!
— Я не знаю, Кондрат, на что он тебе сдался. Только ты просто так ничего не делаешь.
