– Начнем? – предложил Подберезовский, и его дрогнувший от напряжения, вызванного крайней степенью волнения, голос лишь усилил только что охватившее и переполнившее президента чувство.
– Начнем, – слегка севшим голосом подтвердил он.
– Для чистоты эксперимента прошу отойти за его спину, господа, – предложил тоже севшим голосом академик Павлов.
Трое прошли за кресло, словно задались целью спрятаться от находящегося в нем человека, и остановились в нескольких метрах от него.
– Успокойтесь, голубчик, все нормально, ничего опасного, все под моим контролем, – проговорил академик Павлов.
Готовый возмутиться такой фамильярностью, президент повернул к нему голову и только тогда сообразил, что эти слова адресовались подопытному.
– Эксперимент точно не опасен? С ним ничего не случится? – чтобы скрыть смущение, спровоцировавшее некоторое покраснение кожных покровов лица, строго спросил он.
– Он доброволец, – напомнил Подберезовский.
– Эксперимент не представляет опасности, – заверил президента Павлов. – И для нас тоже, – кажется, уловив ход мыслей Подпутина, добавил он. Затем он помолчал несколько мгновений и, явно собираясь с духом, набрал в грудь воздуха. Президент увидел, что академик держит пульт дистанционного управления, но в какой момент тот взял его в руки, он не заметил. – Итак... – будто нарочно затягивая время, не решаясь приблизить ответственный момент, тихо произнес академик, – начинаем...
– Смотрите внимательно, – предупредил Подберезовский, и предельно сконцентрировавшийся, всем телом напрягшийся в ожидании чуда президент не нашел сил даже отмахнуться.
– Родина! – вдруг громко выкрикнул Павлов, и вздрогнувший от неожиданности Подпутин, отпрянув, посмотрел на него внимательно – не имеет ли здесь место кратковременное помешательство.
– Владимир Владимирович! Вы ж туда, туда смотрите! – громко прошептал Подберезовский. Очевидно, пребывая в крайней степени возбуждения, он, нарушая этикет, потянул президента за рукав.
– Смотрю. И что? – таким же громким шепотом поинтересовался тот. В какой-то момент Подпутину показалось, что его разыгрывают, потому что никакой реакции подопытного мужчины на только что прозвучавшее слово он не заметил. – И что? – уже откровенно зло переспросил он. – Он сидит, как и сидел, никакой реакции.
– В том-то и дело! – радостно подтвердил Подберезовский. – Вы просто не понимаете. Пока не понимаете! Никакой реакции – в том-то и дело! Это же замечательно!
Подпутин хотел сказать что-то резкое, но тут Павлов выкрикнул вторично и он промолчал. Возможно, он действительно ничего не понимает. Пока. Надо смотреть и слушать...
– Родина! – еще громче выкрикнул академик. Мужчина продолжал сидеть в своем кресле недвижно, будто все эти выкрики никоим образом его не касались. – Родина!.. Долг!.. Отечество в опасности!..
Павлов шевельнул пальцами, активизируя какую-то кнопку на пульте, и из динамиков раздался мерный гул мощных двигателей. Звуковая имитация надвигающихся танков была столь правдоподобной, что Подпутин, не сумев справиться с собой, нервно оглянулся, словно вражеские машины могли каким-то немыслимым образом просочиться на минус четвертый этаж российского секретного института физиологии млекопитающих. Мужчина же сидел как ни в чем не бывало и, хотя лица его не было видно, президент готов был поклясться, что тот даже бровью не повел.
– Долг!.. Родина!.. – подобно заведенному, словно его заклинило, некоторое время продолжал заполошно выкрикивать академик, затем перешел на более обыденные, приземленные, но куда более существенные для думающего млекопитающего понятия. – Жратва! – отключив танковые моторы, уже много тише, почти вкрадчиво выкрикнул он. – Вкусная жратва!.. Жареные сосиски!.. Пиво!..
Наконец мужчина проявил хоть какую-то, заметную глазу независимого наблюдателя реакцию. Он недоверчиво шевельнул ушами; в пределах, позволяемых ему ошейником, на несколько градусов крутанул вправо-влево головой. Наверняка принюхивается, – почему-то наполнился уверенностью президент. Ему уже стало интересно, хотя несколькими секундами раньше он почти окончательно решил, что над ним попросту издеваются.
