– Во, слыхали, что говорит сам президент! – обрадованно выкрикнул мордастый, с тщательно выбритыми щеками мужик в полосатой пижаме, что усиливало его сходство с зэком. У него, как отметил Подпутин, выпирало в районе живота и из левой подмышки, отчего мужику приходилось держать левый локоть приподнятым.
– На телевизор нет денег, – раздраженно начал Подберезовский, – вам уже сто раз объясняли. Фондов на подобные глупости не предусмотрено, перебьетесь. К тому же, все давали подписку, что не будут клянчить. Да и зарабатываете вы неплохо. Закончатся опыты, купите себе хоть по сотне телевизоров, тогда и насмотритесь... Ну что, идемте дальше? – обратился он уже к Подпутину. – Здесь нет ничего интересного, уверяю вас.
– Но зачем здесь эти люди? Что за опыты? – Президент еще раз с недоумением присмотрелся к окружившей его толпе. – Извольте, Борис Абрамович, объяснить. Знаете, – он нехорошо прищурился, – я имею все основания предположить, что опыты эти, как вы их называете, проводятся на деньги, которые, согласно нашей договоренности, отпущены вам государством на известное дело государственной же важности. Сдается мне, что таким образом вы устроили себе дополнительный сытный приварок. Извлекаете левые доходы, так сказать.
– Ничего подобного, – забубнил тот, – эти опыты являются плановыми, проводятся на отпускаемые институту физиологии государственные фонды, я не имею к этому ни малейшего отношения. И вообще, я искренне возмущен вашим недоверием, которое откровенно несправедливо, незаслуженно, и, к тому же... – Заметив выражение взгляда президента, он вздохнул. – Хорошо. Алексей Алексеевич, прикажите подопытным оголиться.
Павлов деловито кивнул и, обращаясь к странным людям, скомандовал:
– Минуточку внимания, господа! Покажитесь президенту, пусть он убедится, что ничего опасного, античеловечного, противоречащего законам морали или этики здесь с вами не делают. Не стесняйтесь, заголяйтесь, президент такой же человек, как и все мы, и при случае тоже, возможно... а то даже и наверняка, если бы это потребовалось для науки, пожертвовал бы своим здоровьем и, более того... – Он спохватился и умолк, виновато стрельнув глазами в сторону Подпутина. Тот же, кажется, ничего не слышал. Остолбенев от шока, он разглядывал скинувших пижамные и спортивные куртки, рубашки, майки, людей.
У каждого из какой-либо части тела торчала по меньшей мере одна короткая стеклянная трубочка; у некоторых таких трубочек было несколько, а высокий жилистый мужчина с испитым сморщенным лицом был утыкан ими, словно еж иголками. Странные трубочки были, очевидно, вставлены давно, надолго и всерьез, потому что не было ни крепящих их бинтов или лейкопластырей, как не было и самих ран – только вокруг было смазано зеленкой. Трубочки были умело вживлены и выглядели так же естественно, как и любой известный человеческий орган. Тот что болтается между ног, к примеру.
– И... и что все это значит? – в нависшей тишине напряженно спросил Подпутин и рефлекторно оглянулся, прорабатывая возможные пути отхода – так, на всякий случай. Опытный спортсмен, он сделал это машинально: вдруг придется пробиваться к выходу сквозь толпу трубочников – которые могли оказаться кем угодно, хоть вампирами – с боем. Еще он остро пожалел, что оставил телохранителя наверху. – Что это за трубочки? – спросил он, на всякий случай потихоньку отступая назад, чтобы отсечь возможные попытки зайти ему за спину. – Зачем они?
– Ничего особенного, Владимир Владимирович... – Павлов пожал плечами. – Как и любой образованный человек, вы наверняка отлично знаете, чем занимался мой дед. Да, он проводил опыты на собаках, чем и заработал всемирную славу, но ведь с тех пор наука шагнула далеко вперед, поэтому я, его внук и скромный последователь в области постижения физиологии млекопитающих, ставлю такие же опыты на – не побоюсь этого слова – людях. Зачем травмировать собак? Это негуманно и вообще, Общество защиты животных против. Та же Бриджит Бардо, к примеру, сильно по этому поводу переживает, а зачем обижать такую славную женщину и актрису... Да вы ведь и сами являетесь счастливым обладателем красавца-лабрадора, поэтому должны понять... А за этих не беспокойтесь, – он предугадал очередной вопрос уже раскрывшего было рот президента, – они все добровольцы и находятся здесь исключительно по собственному желанию. Подтвердите, ребята.
