Третьим заблуждением было то, что разумный непременно обратится, если его укусит вампир. Мертвые тела со следами укусов лишали головы, сжигали. Делали все, чтобы мертвец не поднялся. Но это уже было ни к чему. Разумный, лишившийся жизни через укус вампира, ничем не отличался от того, кто умер по любой другой причине. Чтобы обратить, необходимо было проделать процесс, обратный восстановлению энергетического баланса. Вампир должен был отдать жертве практически всю свою ауру. И остаться на грани истощения. Кому захочется так делать? Вампиры шли на обращение с неохотой. Только если клану грозило вымирание.
А вот убеждение в том, что вампиры не переносят солнечный свет, было весьма близко к истине. Нет, конечно, никто не превращался в пепел. Не сгорал факелом в солнечных лучах. Но кожа вампиров после перерождения становилась очень чувствительной к ультрафиолету. Даже рассеянному. Через лучину под солнцем вампир покрывался ожогами. Через несколько лучин начинал обугливаться. И даже при недостаточно плотной облачности рисковал получить окончательное омертвение клеток кожи.
Теория о мертвяще ледяной коже была верна. Ну почти — температура тела вампиров соответствовала температуре окружающей среды. Обычные жизненные процессы по ту сторону жизни отсутствовали. И даже были вредны — ни к чему обогревать атмосферу, когда все резервы энергии уходят на более важные вещи. Поэтому даже в бою, при огромной интенсивности движений, температура тела вампиров не поднималась. Тепло, выделяемое работающими мышцами, тут же поглощалось снова. Зачем добру пропадать?
Ну и наконец, слухи о том, что вампиры могут очаровать жертву или не быть убитыми в сердце, были абсолютно правдивы. Гипнотическое воздействие на мозг разумных вампиры применяли на каждом шагу. Им иногда не нужно было даже маскироваться. Достаточно заговорить. Ускоренная регенерация тоже являлась отличительной характеристикой вампиров. Кровососы без видимых последствий переносили удар в сердце, заживляя его в течение нескольких мгновений. А уж обычные раны, даже рваные, затягивались на глазах. Отрубленные конечности отрастали в течение нескольких дней. При условии добротного питания, конечно.
Про отсутствие отражения в зеркале попросту и речи не идет. Только совсем дремучие разумные могут предположить, что отраженный от вампира свет, видимый зрачком, почему-то вдруг исчезает, стоит ему попасть на стекло с амальгамой на внутренней стороне. Живой глаз тоже оптическая система, как и зеркало. Есть нюансы — в первом случае свет подчиняется закону преломления, во втором — отражения. Но думать, что один и тот же пучок лучей ведет себя избирательно — вот тут преломлюсь, а тут отражаться не буду, — полнейшая нелепица. Нелепица, которой очень часто пользовались вампиры. Отражение в зеркале есть? Значит, я не вампир.
Вот эти создания Тьмы и заинтересовали Эраноэль. Тем более, тогда ей было скучно. Никаких войн. Никаких интриг. К сожалению, вампиры оказались совершенно непригодными к каким-либо трансформациям. Сколько бы экспериментов Проклятая ни проводила, изменить установленное положение вещей не удавалось. Вампиры оставались быстрыми, сильными и непокорными. Постепенно дохнущими на свету. Дохнущими без подпитки чужими аурами. Особенно если заставлять их ускоренно регенерировать. И продолжающими попытки убить мучительницу. Причем иногда они были весьма близки к успеху. Даже одна из величайших Ведьм не могла тягаться с вампирами в быстроте и жажде убивать. Убивать, несмотря на то что подчас от тела оставался жалкий огрызок — Эраноэль не церемонилась с подопытными кроликами. Ну а если не убить, так хоть цапнуть за розовую пятку…
В общем, ни псевдоживая плоть, ни извращенное сознание не поддавались изменениям. И тогда Ведьме пришла в голову одна мысль. Светлая. В том смысле, конечно, что ее озарило. Что, если после укуса разумного удержать от обращения? Удержать на грани превращения жизни в псевдожизнь? Откладывать дело в долгий ящик Эраноэль не стала. Тем более на примете была эльфийская девчонка. Без способностей. Зато с огромной жизненной силой — с яркой, хоть и невеликой аурой.
