Светило солнышко. Пели птички. Распускалась любовь. Струж и Ядвига стояли у оградки, разделяющей их участки. Рука гнома лежала на пальчиках гномки. Идиллическую картинку Вика разбила вдребезги. По крайней мере, для гномки.
Она налетела на отшатнувшихся друг от друга влюбленных, словно небольшой ураган.
— Привет, Струж! Ты неотразим сегодня! Привет, Ядвига! Воркуете, голубки? — выждав момент, когда оба смущенно потупились, Вика продолжала атаку: — Струж, я возьму ваш самоход?
— Э-э-э… Но мы хотели проехать до нашего парка, чтобы там погулять.
— Вот и отлично! Вечером я его верну. Спасибо, дорогой! — Вика под неодобрительным взглядом Ядвиги чмокнула Стружа в художественно небритую щеку. Развернулась на каблучках, но, сделав пару шагов к машине, обернулась к ошеломленному гному: — Прогуляйтесь пешочком, держась за руки. А на каждом перекрестке можете целоваться.
Краска смущения залила два лица. Но по заблестевшим глазам гномов было видно, что идея пришлась им по душе. И не было им дела, что вчерашняя пострадавшая не хромает. Да и выглядит так, словно внутри нее работает энерджайзер.
— И чего мы здесь торчим? — резонно спросил Ринар.
Как управлять самоходом, Вика разобралась с ходу. «А! Коробка-автомат!» — воскликнула она, увидев две педали.
Найти Муниципалитет тоже оказалось несложно. Прямая дорога, прорезавшая Долинолесье, почти без единого поворота переходила в широкий проспект Янсурка. Который в свою очередь выходил на главную площадь города. Движение на улицах было оживленным. Но после питерских пробок Вике казалось, что город вымер. Нужно было только следить, чтобы какой-нибудь разумный не выскочил под колеса. О пешеходных переходах здесь пока не подозревали. Немного выводили из себя конные повозки. Особенно когда приходилось тащиться за ними черепашьим шагом. Но и их самоход легко обгонял, едва представлялась возможность. С визгом дутых шин. А иногда и визгом едва не попавших под колеса. Про лихачей здесь тоже, похоже, не слышали. Что ж, у Вики была прекрасная возможность исправить эту оплошность.
Не возникло сложностей и с получением адреса офиса Мурохха. Вике лишь потребовалось включить обаяние процентов на пятьдесят мощности. И клерк безропотно выдал бумагу с нацарапанными цифрами. Его день был прожит не зря! Ему удалось пообщаться с очень красивой девушкой. Удалось помочь ей разыскать обманщика, продавшего такой замечательной девушке неисправный амулет пылеуничтожения. Ну и что, что Торговый дом «Мурохх-раз» занимается исключительно сельхозинвентарем? И вообще, не оставайся еще несколько часов службы, он бы поехал вместе с ней. И разнес этот рассадник нечистоплотных торговцев на фиг! «Мой герой!» — прочиталось в лучистых синих глазах, как только воинственно-воодушевленный клерк начал расписывать жуткие муки, ожидающие этих самых торгашей. Жаль только, когда он уже собирался пригласить красавицу на ужин, взгляд той за стеклами стильных очков заледенел. Словно она знала, о чем он собирается ее попросить. Холод во взгляде был таким осязаемым, что, едва девушка, покачивая бедрами, обтянутыми узкой юбкой, вышла из конторки, клерк поспешил во внутренний двор на солнышко. Растопить ледяной комок, образовавшийся во внутренностях.
Конечно, нужно было вызвать Стражу, чтобы проверила ее ауру. Уж больно странный пылающий череп висел над ее левым плечом. Но откуда некромантка посередине города? Да к тому же Совет нынче стал гораздо либеральнее к обожженным Темным пламенем. А оставшееся время до конца службы можно посвятить мечтаниям. И вечером за кружкой пива рассказать друзьям, как его соблазняла изумительная девушка. Офисный планктон никто не отменял и в этом мире.
А вот в поисках офиса Торгового дома «Мурохх-раз» спутникам пришлось поплутать. Вика, естественно, не знала города, поэтому ее вел длинный язык. Образно, конечно. Добросердечные янсурцы, без сомнения, горели желанием помочь красивой девушке. Беда в том, что чуть ли не каждый второй отсылал ее в другую сторону. И каждый раз чуть ли не на другой конец города.
В очередной раз Вика неслась по улицам Янсурка. Проклиная эпидемию географического кретинизма, поразившую горожан. Причем в гораздо более острой форме, чем у нее самой. И тут череп заплясал над ее плечом: «Вот же он! Тормози!»
