Блокнот Бенто - страница 19

Для того чтобы истолковать эти категории, надо взглянуть на другие события, происходящие в мире.

Детская кофточка ручной вязки, лежащая на кухонном столе, когда мы возвращаемся откуда-то домой. Входная дверь была не заперта. Это явно подарок для нашего внука – ему три месяца, Никаких намеков на то, кто ее связал и оставил в подарок на кухонном столе.

В моих глазах она символизировала тепло. Тепло двух видов. Тепло, которое дает ребенку эта плотная шерсть, если ее надеть. (Вчера на улице было -15 °C) Леще – душевное тепло, на котором держится обычай вязать что-нибудь для новорожденного, существующий между соседями.

На другой день электронная почта сообщила, что вязаная кофточка – подарок от М-Т. Она живет в трехстах метрах от нас, тоже бабушка.

Есть греческая статуя, датированная 500 годом до н. э., изображающая кору (молодую женщину) с заплетенными волосами, браслетом и короной, одетую в шерстяной свитер (высеченный во мраморе) жгутовой вязки – узор, похожий на тот, что выбрала М-Т.

Я познакомился с нею тридцать пять лет назад, когда она была молодой женщиной, Мы, несколько человек, сгребали сено на поле, которое принадлежало ее отцу. У него были большие усы и пристальный взгляд. В повозку с сеном была впряжена кобыла – тракторов не было, да и вообще никакой техники не было, Мы вшестером или всемером нагружали повозку с помощью деревянных вил, а потом ими же раскидывали сено в удушливом сарае. Повторив это четыре раза, мы присаживались в кухне выпить кофе или сидру, а потом разгружали в сарае последнюю повозку.

Нынче М-Т. увлекается компьютерами – вот почему объяснение пришло по электронной почте, Она обожает что-нибудь загружать и отправлять. Я пошел на другой конец деревни, чтобы поблагодарить ее за вязаную детскую кофточку. Стояли сумерки, и в окно ее кухни мне было видно, что там горит свет.

Человеческая способность к жестокости безгранична, Наверное, «способность» – не то слово, ибо оно подразумевает активную энергию, а в данном случае такая энергия не безгранична. Безгранично человеческое безразличие к жестокости, Равно как и стремление бороться с этим безразличием.

Всякая тирания включает в себя жестокость, являющуюся частью системы, Сравнивать одну тиранию с другой в этом отношении бессмысленно, поскольку, стоит достичь определенного порога, за ним ни одна боль не может сравниться с другой.

Тирании не просто жестоки сами по себе, они вдобавок являют собой образец жестокости, а следовательно, своим примером пробуждают способность к ней, безразличие к ней среди тех, над кем тиранствуют.

Василий Гроссман в своей обжигающей, незабываемой книге, написанной в конце 1950-х, рассказывает историю человека, которого реабилитировали после тридцати лет в лагерях.

Нынешнюю мировую тиранию отличает то, что она безлика, Нет ни фюрера, ни Сталина, ни Кортеса, Механизмы ее на каждом континенте свои, режимы принимают разные формы в зависимости от местных исторических особенностей, но общая схема везде одна и та же – круговая. Разрыв между бедными и относительно богатыми становится похож на пропасть. Традиционные ограничения и установки сломаны. Все попытки задавать вопросы поглощаются потребительской массой. Прошлое безнадежно устаревает, В результате люди теряют собственное «я», перестают ощущать себя личностью, а потом, задавшись целью самоопределиться, находят себе врага. Брага – по какому этническому или религиозному признаку его ни выбирай – всегда можно найти среди бедных. И вот здесь эта круговая схема становится порочной.

На экономическом уровне система производит наряду с богатством все больше и больше бедности, все больше и больше бездомных семей, а на уровне политическом одновременно развивает идеологическую базу, с помощью которой обосновывает и оправдывает исключение из общества, а со временем и полное устранение толп новой бедноты.