– А какая ему с этого выгода?
– Не понимаешь? – Пикар прищурился. – У них же ксивы такие, что ни один… кот к ним не подъедет, сам Старик подписывал. А они под шумок потрошат дома разных богатеев, думаешь, кто-то будет вникать, мыши там живут или добропорядочные граждане?
Теперь в голосе его явно слышалась зависть – вон как люди устраиваются, не то, что мы. Жерому стало противно, будто он проглотил тухлую устрицу. «И с таким материалом приходится работать», – подумал он, разглядывая озабоченную морду Пикара. «Ну а чего ты ждал? Пришли одни бандиты, крутые, в черной форме с серебряными стрелами… и взяли к себе в подручные таких же бандитов, только калибром помельче».
Вслух он сказал:
– Имя Рюди де Мерод тебе что-нибудь говорит?
Пикар побледнел. Черные глаза его забегали быстро-быстро.
– Ну, может и говорит… тебе он на что?
– Надо подвести к нему кого-нибудь из твоих парней. Аккуратно. Так, чтобы мог в любой момент входить в дом и выходить из него.
Сутенер покачал головой. Показал бармену на опустевший бокал – повторить. Развернулся на своем табурете к Жерому, перегородив широкими плечами почти весь обзор.
– Не выйдет, приятель. Мерод мне не по зубам. Лафон по сравнению с ним – щенок.
– А ты постарайся, – сказал Жером, вытаскивая из кармана плаща толстый конверт. – Мне нужны две вещи: во-первых, свой человек в доме Мерода, во-вторых, контакт, через который он общается со Стариком.
– А содержимое ночного горшка Старика тебе, случаем, не пригодится? – хмыкнул Пикар, но конверт взял. Помял его в толстых пальцах, пожевал губами. – Ладно, попробую что-нибудь сделать… Это все?
– Нет.
К маленькой цветочнице подошел высокий господин, одетый совершенно по-летнему – свободные белые брюки, мягкие мокасины, рубашка-апаш. Начал придирчиво выбирать букет, внимательно рассматривая каждый цветок. Жером скосил глаза – монтер, сидевший на столбе, уже спустился вниз, теперь они с товарищем стояли на тротуаре, изучая какой-то чертеж на большом куске миллиметровки.
Жером почувствовал легкий укол беспокойства – уже не первый за сегодняшний вечер. Первый был, когда Пикар явился вовремя. Второй – когда агент, словно бы случайно, повернулся так, чтобы закрыть от него окно. Третий укольчик каким-то образом был связан с высоким господином, выбирающим цветы. Что-то в нем было неправильное. Вот только что?
«Я его где-то видел?» – спросил себя Жером. Нет, непохоже. Господин стоял спиной, но у него была довольно характерная фигура – долговязая, с широкими плечами и длинными руками. Жером бы такую запомнил. Одежда висит на нем, как на пугале? Стоп, вот это уже ближе к истине. Ну-ка, ну-ка… а если взять этого господина, мысленно раздеть, а потом снова одеть… например, в военную форму… а на голову ему надеть фуражку… волосы у него, кстати, по-военному коротко стрижены… вот тогда он будет смотреться естественно. А так – пугало и пугало, ряженый. Есть люди, которые в штатском выглядят полными идиотами, любитель фиалок, похоже, как раз из них…
– Так что еще? – нетерпеливо спросил Пикар.
Жерому позарез требовалась информация о зондеркоманде «Паннвиц», которая – это он знал совершенно точно – была недавно прислана из Берлина специально для охоты на агентов «Красной капеллы» во Франции. Пикар, с его выходами на бандитов, имевших, в свою очередь, выходы на Карла Оберга, мог разнюхать кое-какие важные подробности… вот только Жером уже начал сомневаться, что хочет узнавать их через сутенера.
– Поговорим на улице, – Жером бросил на цинковую поверхность стойки несколько купюр – достаточно, чтобы оплатить и бездонную толстуху, и два виски Пикара, и собственный бокал пива. – Пошли, быстро.
Он подхватил желтый саквояж, нахлобучил шляпу и подтолкнул растерявшегося агента к выходу. Пикар вдруг зацепился полой пиджака за металлическую спицу, торчавшую из табурета, проворчал: «Мерде!» и жестом показал, что пропускает Жерома вперед.
– Выходишь первым, – ледяным голосом скомандовал Жером. – Идешь налево, не оборачиваешься. Встречаемся на набережной, напротив Музея Человека.
– Как знаешь, – буркнул агент. Он быстро двинулся к двери, на ходу задевая шаткие столики. Жером шел за ним, стараясь держаться так, чтобы массивная фигура сутенера закрывала его от наблюдателей с улицы.
