она шатается идет, бычок беременный мечтами
доска качается вперед, потом назад
потом вдруг вскочит на ребро
она ногой вздымает лужу
и облака под ней как джинсы
сошлись на молнии и стали
прекрасные, как кельвин кляйн
е пахучая резина
ты выйдешь замуж за грузина
поймаешь розы в белых лентах
свалившись на пол, на коленках
зеленкой имя сотрешь и впишешь
другое, другое имя, слышишь
из трех полосок буква-зебра
я не меняю вторых на первых
не предаю, но предаюсь
и неба под собой боюсь
снимай, расстегивай, будь ближе
зеленку зацелуем, слижем
мне хорошо, когда лежит
доска как мостик через лужу
живот живет для слова тужься
рука живет для пальцев мужа
и это правильно, послушай
совсем не хуже
нет-нет нет-нет-нет-нет-нет
как телеграф или психически нездоровый
с доской, расшатанной своей основой,
в обнимку, как в детстве с мишкой и книжкой
понимаешь, в чем фишка
это не блуд, не блуждание, не занятие
а как бы единственное принятие
в каждой клетке твоей маленькое зеркальце
как в пудренице
особенно на лице
