Лазарь немедленно подтвердил, что недавно разговаривал с этой женщиной и она произвела на него весьма приятное впечатление. Она сообщила ему, что сама же и помогала Лоре добывать это средство, а теперь, неоспоримо, чувствует свою вину в ужасной трагедии, хотя лично он, как адвокат, никакой ее вины не видит. Но факты, приведенные ею, необходимо тщательно проверять. Это хорошо, что она должна скоро прийти.
Чтобы не мешать Ирине, которая, кажется, дождалась, наконец, своей очереди для успокоительного и утешительного разговора с матерью покойной, демонстрации всяких психологических «штучек», способствующих ускорению релаксации, мужчины вышли на улицу — поговорить, подышать, а Турецкий — и сделать парочку затяжек. Эта трагическая ситуация с актрисой, расстроила его. А тут еще выплыла и Эва, о которой он старался не думать хотя бы здесь. Но эпическое повествование Лазаря пробудило и эти нехорошие воспоминания. Да ведь и Ирина тоже не забывала той истории, и особый героизм своего Шурки, таковым называть наверняка не собиралась, ибо он, по ее мнению, — и она твердо выскажется еще по этому поводу! — опять проявил свою вечную, неистребимую дурь, совершенно не думая ни о жене, ни о дочери! Словом, ему еще предстоит «схлопотать» по полной программе…
Инга еще издали увидела стоящих возле подъезда Ады Морисовны двоих высоких мужчин. В одном из них, толстом, она без труда узнала адвоката, с которым беседовала. И второй, стройный, показался ей почему-то тоже очень знакомым, но она никак не могла вспомнить, где и когда его видела. И «зациклилась» на своем вопросе до такой степени, что сама же себя и укорила: «Да что такое с тобой творится? Уж тебе ли сейчас жаловаться на недостаток ласк? Вон он, твой, валяется там, в постели, никак толком в себя не придет, так ты его, миленького, ухайдакала за минувшую ночь, разделала под орех. Чем же теперь и этот-то еще тебя заинтересовал?»
Подходя ближе, Инга увидела, что мужчины тоже заметили ее. Они уставились на нее, как если бы только что говорили именно о ней, и адвокат даже улыбнулся приветливо. А вот второй просто разглядывал ее, чуть приподняв одну бровь, и непонятно, о чем думал. И тут она вспомнила его. Он! Ну, конечно, как же сразу не сообразила, а ведь совсем, кажется, недавно было… А что — недавно? Да ничего. Интересно, что он все такой же спокойный и самоуверенный. Нет, не узнает, никаких эмоций, кроме обычного мужского интереса к симпатичной женщине, — это читается во взгляде. Все мужики одинаковы…
А ведь было время, когда она остро завидовала подруге и никак не могла понять элементарной вещи: почему люди, так страстно любящие друг друга, по собственной воле устраивают себе встречи, настоящие, немыслимые в обычной семейной жизни, праздники, всего раз в год — и то по обещанию? Неужели им этого вполне хватает, чтобы сохранить свои чувства? Уж она бы сама… нет, не смылся бы от нее тот мужчина.
Из самых болезненных ее ощущений были те, когда эти любовники прятались у нее. То от непогоды, то по каким-то другим причинам и, не стесняясь хозяйки, бесцеремонно выпроваживали ее, если их встречи происходили днем, чтобы устроить в ее доме очередную оргию. Ну а ночные встречи приходилось терпеть, куда ж идти? Подруга потом, надо отдать ей должное, активно помогала убирать квартиру, обнаруживая в самых неожиданных местах следы их беспорядочной любви. Ужас! Инга это все слышала и сама не понимала, почему терпит! А подруга, сверкая глазами, буквально захлебываясь от переполнявших ее чувств, повествовала о том, что у них и как происходило. И задыхалась от восторга, стерва этакая. Как же ненавидела ее в такие минуты Инга! И как мечтала однажды сделать страшную гадость этому самоуверенному самцу. Именно самцу, ибо догадывалась, что никаких иных чувств, кроме самого примитивного, он к ее подруге не испытывает, а та — просто похотливая, восторженная дурища, ничего не понимающая в жизни. Инга уже к тому времени осталась совсем одна и в жизни понимала, если и не все, то очень многое.
А совсем недавно она увидела его на кладбище. В день похорон Эвы. Это стало для нее такой неожиданностью, что она даже растерялась. И не подошла, ни слова не сказала, не напомнила о прежнем знакомстве, да и какое это теперь могло иметь значение?.. Они и были-то на кладбище вместе с этим адвокатом. Кто-то сказал, что им удалось задержать убийцу, но какую это могло играть роль, если жертву уже опускали в могилу?.. И на поминки он не остался, а сразу уехал на вокзал. Так и не пересеклись. Интересно, а хоть сейчас-то вспомнит, узнает? Ух и наглая же физиономия! А так-то ничего, очень даже ничего. Не такой, конечно, яркий, как Петер, но, если верить давно забытым временам, силен был. Да, впрочем, у них же с Эвой, как та уверяла Ингу, и не могло быть ничего серьезного, этот Сашка был женат и не собирался бросать свою супругу. А то, что между ними было, — это, мол, настоящая, сумасшедшая страсть, какая достается мужчине и женщине только один раз в жизни. Хочешь, верь, не хочешь, не верь. Инга верила и ждала своего случая, а его все не было. Вот теперь подумала, что Петер, может быть… Ей бы еще и уверенности побольше!..
