Рядом с ВВП они отрыли окоп и прикрыли его маскировочными сетями и землей. В нем — находилась группа запуска БПЛА — убийцы и сам БПЛА, груженый взрывчаткой. В небе — кружили вертолеты...
Лэнсдорф прикрыл глаза, вспоминая Институт. Улица Бен Саула, тихий, белый город — Тель Авив. Это МОССАД, институт, совершенно секретное учреждение Израиля, несмотря на малую численность (примерно тысяча пятьсот штатных работников) уверенно соперничающий по количеству и качеству добытой развединформации с такими монстрами, как КГБ и ЦРУ...
— Мы считаем, что у Саддама есть, как минимум пять двойников.
— Черт...
Тишина. Кабинет, стены покрашены белой, дешевой краской. Навязчивый дым сигарет — большинство израильтян настоящие маньяки по части курения. Сигареты — дымятся в пальцах, дотлевают в пепельнице.
— И как же нам понять — настоящий перед нами Саддам или нет?
— Никак
— Черт... то есть?
— Настоящий Саддам будет в Тикрите, это совершенно точно. Он не может подставить двойника вместо себя на выезде — здесь ему придется общаться с многочисленными родственниками. Если будет замечена подмена — а местные ее обязательно заметят — начнется мятеж.
...
— Вопрос не в том, будет ли Саддам в Тикрите. Вопрос в том, будет ли он на трибуне. Принимать парад, вот в чем дело.
— И что нам делать?
— Убить того, кто будет на трибуне.
— А если это не Саддам?
— Плевать...
— А что потом?
— А потом... потом Саддам будет убираться из города. И вот тут то — его и можно будет достать.
— Достать?
— На трассе. Достать его на трассе. Накрыть его нашей птичкой. Она создана для этого. Садам передвигается на бронированной машине. Но крыши — обычно бронируют плохо. Бах... и Саддама нет.
Лэнсдорф посмотрел в глаза израильского разведчика — тот был маленький кучерявый, неопрятный и на вид совершенно безумный
— Достаточно — резко сказал Кларидж — выйдем.
— У нас есть место... можно выйти на балкон. Я покажу...
Сопровождаемые израильским разведчиком — они вышли на балкон. Дневное марево, полупустая улица, белые стены. Редкие автомобили.
— Как тебе?
— Он псих. Просто псих. Мы идем по его наводке?
— Говорят, что он хорошо знает Ирак.
— Это полный псих.
На балкон выходит еще один человек — заместитель директора МОССАДа. У него широкое, открытое лицо, ранние залысины, большие глаза — типичный еврей «оттуда». Он особенно близок к человеку, который известен как мемунех, что означает — ответственный за все. Считается, что это неформальное название должности директора МОССАДа, но это не так. Знающие люди — знают, что мемунех и директор МОССАДа сейчас совсем разные лица. Хотя тот, кто занимает сейчас пост мемунеха — когда то и сам был директором МОССАДа, но вынужден был уйти по политическим соображениям. Его пост — соответствует посту Советника по вопросам национальной безопасности, но его полномочия гораздо шире. Он контролирует все израильские спецслужбы, включая МОССАД, Шин-Бет, Нативу, спецслужбу работающую по СССР через еврейскую диаспору. Сам мемунех уже стар и действует в основном не сам, а через доверенных лиц, одним из которых и является действующий заместитель директора МОССАДа. Сам по себе пост мемунеха — мечта любого разведчика и контрразведчика США — но в США такого поста никогда не будет. Там директором ЦРУ обычно назначают отставного генерала или адмирала перед пенсией. Потому что США и Израиль — очень разные государства. В США привыкли доверять системам. В Израиле — доверяют людям. Пороки... это близко и понятно каждому, кто живет здесь. Здесь чувствуется дыхание тысячелетий...
Лэнсдорф — привычно тушит сигарету в кулаке и пытается протиснуться к выходу — но Кларидж заступил ему дорогу.
— Миша... послушай меня...
Зам директора поворачивается... он тоже хотел покурить
— Сколько ты бы дал за то, что Саддам действительно там будет? По десятибалльной шкале...
— Ты же знаешь наши правила, дружище. Десять.
— А ты сам готов отправиться туда, чтобы пощупать Саддама за задницу.
— Да.
— А этот твой парень. Он форменный псих, ты это понимаешь?
— Он не псих.
— Да? А я думаю, что псих.
— Леви не псих. Он родился в Багдаде...
— Это свидетельствует о том, что он не псих?
