Все закончилось быстро. Попытки открыть огонь из автоматов были подавлены пулеметным огнем, одного упорного и умело отстреливающегося милиционера закидали гранатами. Загоревшуюся машину заставили тушить уцелевших водителей, в то время как бандиты рылись в машинах и достреливали раненых. От склада пригнали бригаду грузчиков вместе с председателем сельсовета и секретарем местной партячейки. Крутивус приказал согнать народ, и несколько бандитов пошли по домам, выгоняя всех на улицу.
Ирко, Кролик и Богун отправились в школу, прервали занятия и выгнали оттуда всех учеников, причем Ирко и Богун задержались в школе. Через некоторое время из здания школы донесся выстрел винтовки, и на улицу вышли бандиты, один из которых прятал в заплечный мешок красивые бусы, которые обычно носила учительница.
Согнав людей, бандиты быстро соорудили виселицу, привязав веревку к самой толстой ветви растущего напротив магазина старого дуба. Крутивус зачитал приговор, и на веревке повис председатель сельсовета. В это время к основной группе бандитов подошли Ирко с Богуном. Они о чем-то пошептались с Крутивусом, и несколько бандитов быстро притащили козлы и пилу. Ирко в это время разговаривал с секретарем партячейки. Как впоследствии стало известно из опроса грузчиков, бандит был племянником секретаря. Они поспорили несколько минут, потом секретарю заткнули рот, привязали к козлам и распилили заживо. Многие селяне падали в обморок, матери старались прикрывать глаза детям, но бандиты заставляли всех смотреть до конца.
Далеко банда не ушла. Недалеко от границы она была замечена с самолета (трофейного «Фокке-Вульф-189»), обстреляна, а затем окружена оперативной группой внутренних войск МВД и уничтожена в бою. Руководил операцией по уничтожению банды и расследованием ее деятельности майор Пронин, присланный из Москвы для укрепления руководства местного МВД.
Великобритания. Район Дувра
«Меловые скалы Дувра, меловые скалы Дувра» – Бруно уже насмотрелся на эти некогда вожделенные для вермахта скалы и на исторические поля Гастингса до полного отвращения. И с каждым днем они нравились ему все меньше и меньше. Еще ему надоело местное население, половина которого откровенно ненавидела немцев, а другая половина была к ним абсолютно равнодушна, пожалуй, кроме военного командования. Но последнее явно приготовило для частей вермахта в Британии роль пушечного мяса на случай вторжения русских. Поэтому ездил майор Винцер, командир «ягдпанцерабтейлунг»[34] 246-й пехотной дивизии, вместе с остальными офицерами в сопровождении надменных английских офицеров и солдат, то ли сопровождающих, то ли конвоя, рекогносцируя возможные оборонительные позиции.
К тому же англичане собрали все эвакуировавшиеся части в одном большом лагере. И теперь французские, бельгийские и польские солдаты по вечерам занимались «русской народной забавой», кулаками пытаясь доказать свою неизмеримую «любовь» к немцам. Бруно признавал, что их претензии были весьма справедливы, но ему уже надоело разбираться с драчунами и вызволять своих с гауптвахты. Почему-то английская военная полиция всегда считала виновными немцев, даже не пытаясь разобраться, кто первым начал ссору. От большой драки спасало только то, что немцев было больше.
Да и в офицерском пабе офицеры других наций старательно избегали общения с немцами. Вот и сейчас, как только Бруно Винцер и его друг Эггерд фон Фосс вошли в зал, из-за стола поднялись и вышли вон несколько человек: то ли чехи, то ли поляки. Лишь французы, сидевшие в дальнем углу, продолжали не торопясь потягивать из больших бокалов местный сидр, похоже, пытаясь заменить им отсутствующие здесь любимые маленькие рюмочки крепчайшего абсента, и с вызовом поглядывали на двух немцев. Однако Винцер с другом осторожно разместились в самом дальнем уголке паба и, заказав по пинте «Гиннеса», тихонько сидели, словно стараясь стать невидимыми. Через некоторое время французы о них забыли, продолжив свои разговоры. Тут в паб так же тихо и осторожно вошел еще один француз и, стараясь остаться незамеченным, прошел прямо к Винцеру и Эггерду. Он уже сел, когда кто-то из французов его все же заметил. По знаку этого француза все, сидевшие за столиком, посмотрели в сторону столика немцев, помолчали, а затем загомонили еще громче.
