И, уписывая за обе щеки остатки от господского обеда, в промежутке рассказывал, что привезет Арише изумрудный супирчик с Цейлон-острова, и шелковое платье из китайской стороны, и платочек на голову...
- Совсем будешь облестительная матроска! - говорил Рябкин.
Ариша улыбалась сквозь слезы и нежно шептала:
- Доедай, Вась, жаркое... Доедай...
- А завтра ежели на фрыштык?
- Барыня не хватится. И много ли осталось?.. Не беспокойся... Кушай на здоровье, бесценный супруг... И рюмочку еще... Для тебя припасла марсалы, родной... У нас здесь ее много... Выпей, Вась. В плепорцию можно и вреды нет... Ты ведь у меня твердый супруг... Я не обожаю пьяниц... И ежели когда сама от плиты рюмку, так для сил моих... А с тобой для компании! - говорила Ариша и налила две рюмки.
Выпили они оба, и Рябкин прикончил жаркое.
Глаза Ариши заблестели. Обиднее стало ей, что она останется одинокой.
И не без раздражения сказала:
- Мог бы барин для барыни остаться. Обожает, а не схлопотал!
- Докладывал барину... Обскажите, мол, по начальству. "Дурак!" говорит... А лезорюция-то вышла ему такая, что иди... А отпрашивался... Это верно...
- Так, барыня бы за барина... попросила.
- Нет такого положения... Не пустит барин... То-то и есть... Обидели Виктора Иваныча!
И, помолчав, прибавил:
- А ты живи у барыни, Ариша. Не отходи!
- Зачем отходить от такой барыни...
- Завтра и новый вестовой явится для осмотра... Понравится ли барыне? Только зачем вам вестовой... Зря держать человека...
И Рябкин вдруг стал необыкновенно серьезен.
- И сама одна справлюсь... Не зачем вестового, - торопливо и возбужденно ответила Ариша.
Но молодой матрос нахмурился и почти грубо сказал:
- Ты, Ариша, смотри!..
- Что выдумал?.. Глупый, Вась!..
- Глупый, а вздумается!.. Тоже бывают матроски!
Арина, верно, вспомнила, что с ней бывало, когда первый муж плавал, и в то же время не обиделась на ревнивый, грубый окрик мужа. Напротив!
И зардевшаяся Ариша, со страстной порывистостью влюбленной жены, воскликнула:
- Пропади пропадом все матросы кроме тебя, желанного... Да разве можно тебя променять на кого-нибудь... Не знаешь, как тебя обожаю?..
- То-то и есть, Ариша... Чтобы по совести жила без меня... Не облещай...
И, уже смягченный, Рябкин почти что просящим тоном прибавил:
- Я доверчивый матрос... А ты, Ариша, умная и сноровистая... Не обидь. Нехорошо...
- Чтобы да тебя обмануть?.. Да вот тебе бог!
Ариша, уже вскочившая с табурета, перекрестилась перед образом, разумеется, забывшая, что клялась в том же и первому мужу.
И, низко заглядывая в глаза Рябкина, шепнула:
- Смотри, Вась, и ты...
- Что я?..
- Помни закон... Не смей, Вась!
В свою очередь Рябкин дал слово, что он не согласен забыть закон...
- Совесть еще есть... Проживу по-хорошему! - взволнованно промолвил он.
- Перекрестись! - приказала Ариша.
Рябкин торжественно перекрестился перед образом.
Ариша поцеловала матроса и сказала:
- Завтра же барыне доложу, что вестового нам не надо.
Кукушка прокуковала десять раз, и в кухне раздался звонок.
- Верно, доктор уходит... Беги, Вась...
Через пять минут Рябкин вернулся.
- Ушел... И мне велели спать! - проговорил он, аккуратно повесив на крючок платье Загарина и поставив на сундук сапоги. - Разве завтра вычистить? - словно бы спрашивая совета Ариши, прибавил Рябкин.
- И сама завтра вычищу.
Скоро за перегородкой раздавался храп.
VIII
В одиннадцать часов утра на "Воине" стали разводить пары.
У борта корвета стоял небольшой военный пароход, на котором приехали провожающие моряков-офицеров.
Погода была отвратительная, и все сидели эти последние часы перед долгой разлукой с родными и близкими в каютах и в кают-компании.
Капитана родные не провожали. Загарин рано утром простился со своими дома и уж на извозчике вытирал слезы.
Бледный и, казалось, спокойный, Виктор Иванович сидел в своей капитанской щегольской каюте с доктором Николаевым. В качестве друга он старался развлечь Виктора Ивановича и потому рассказывал ему истории и анекдоты, которые уже слышал Загарин.
- Пойти-ка взглянуть, какова теперь погода! - проговорил Загарин.
