— Джорджина… Джорджи… ты меня слышишь?
Она не отвечала, и все внутри у него сжалось от страха.
Джон осторожно поднял жену и понес в дом.
В гостиной он аккуратно положил ее на кушетку. Горничная Джорджины Дженни и встревоженный мистер Берк вошли в комнату следом за ним.
— Что случилось? — спросил управляющий.
— Она упала с дуба.
Джон принялся ощупывать ее голову, руки-ноги, чтобы узнать, нет ли переломов и серьезных травм. Его сумрачное лицо было угрюмым.
— Это я виноват, — пролепетал Джонни. Мальчик был белый как простыня. — Она спасала мою кошку — снимала ее с дерева, — сказал он мистеру Берку.
— Переломов я не нахожу, — сказал Джон управляющему, — но могут быть внутренние повреждения. Она упала с высоты пятнадцати, а то и двадцати футов, ушиблась головой. Здесь на затылке большая шишка…
Он ласково похлопал жену по щеке.
— Очнись, дорогая…
Джон разул ее и стал растирать ноги. Джорджина никак не реагировала, и от этого страх в нем все нарастал.
— Пожалуй, нужно позвать врача. Не попросите ли вы, мистер Берк, главного конюха привезти его?
Доктор Галифакс приехал через полтора часа. Джон поставил для него стул рядом с диваном, рассказал, что случилось, и стал с нетерпением ждать диагноза.
— Как долго ее светлость находится в таком состоянии?
Джон попробовал подсчитать время.
— Полагаю, уже почти два часа. Не думаю, что у нее есть переломы, и жара тоже нет.
— Она вообще не приходила в сознание?
— Нет, доктор.
Галифакс большим пальцем поднял ей веко.
— В глазах лопнули сосуды. У нее сильное сотрясение мозга.
У Джона перевернулось сердце.
— Но она придет в сознание?
— Трудно сказать, ваша светлость. Чем дольше она пробудет в таком состоянии, тем менее это возможно.
Джон словно окаменел.
— Возможно, ваша жена нанесла непоправимое повреждение своему мозгу, ваша светлость. Я не хочу подавать вам ложные надежды.
— Может, ей будет лучше в постели? — спросил Джон.
— На вашем месте я не стал бы ее трогать.
— Но можно что-нибудь сделать для нее, Галифакс?
Врач кивнул.
— Я сделаю все, что в моих силах, ваша светлость.
Джорджина медленно открыла глаза, совершенно не понимая, где находится и что с ней. Когда она попыталась сесть, ее затошнило от слепящей боли в голове.
— Ах, ваша светлость, вы очнулись! — воскликнула Дженни.
Джорджина медленно села, держась за голову.
— Где я?
— Вы дома, в Уоберне, ваша светлость.
— В Уоберне? — озадаченно спросила она. — А почему вы называете меня «ваша светлость»?
— Потому что вы герцогиня Бедфорд, мэм.
— Нет! Этого не может быть! Я отказалась выйти за него замуж. Герцог Бедфорд вызывает у меня ненависть и отвращение. Я никогда не выйду за него.
Дженни растерялась.
— Я пойду и скажу герцогу, что вы очнулись, ваша светлость.
— Нет! Я запрещаю вам покидать эту комнату. Помогите мне встать. Мне нужно уехать отсюда, — в отчаянии воскликнула она.
— Ах ты Господи, вам ведь нельзя вставать, ваша светлость.
— Черт бы вас побрал. Перестаньте меня так называть. Где мои туфли?
Она села на край кровати, а Дженни нагнулась и обула ее.
— Вы не можете уехать; прошу вас, мэм.
Джорджина встала в страхе.
— Но я должна отсюда уехать!
Она бросилась к дверям и распахнула их.
— Вы же не можете выйти в нижней юбке, ваша светлость! — крикнула Дженни.
Она поспешила к двери, но герцогиня Бедфорд уже спустилась вниз. Горничная не знала, на что решиться. Она мешкала, не понимая, бежать ли ей за герцогиней или позвать герцога. Наконец она приподняла юбку дрожащими руками и поспешила наверх. Она постучала в дверь Джона, и когда герцог открыл, сказала, задыхаясь:
— Миледи очнулась, ваша светлость.
— Слава Богу!
Джон бросился из комнаты.
— Она не совсем в себе, ваша светлость, не помнит, кто она. Леди Джорджина сказала, что ей нужно уехать отсюда. Прошу прощения, ваша светлость, но она сказала, что вы вызываете у нее ненависть и отвращение!
